Арена

— Я, я. Сейчас зайдем! — радостно откликнулся Шовкуненко.

— Ты с кем?

— Я? — Шовкуненко было уж собрался ответить — «с женой», как отвечал всегда в передвижке, но, увидев Надино лицо, застывшую в ожидании ответа фигурку и не спуская с нее проницательного взгляда, с деланным спокойствием громко произнес: — Тут со мной партнерша.

— Ох, милый человек, скажи, чтоб не гневалась на старика. Даме в такой одежде не могу показаться. Заходи, заходи. Пусть по цирку побродит, я тебя ненадолго отниму у нее, — снова донесся голос Хурсантова.

Шовкуненко не хотелось оставлять Надю, и в то же время не зайти к Хурсантову было невозможно. Старый дрессировщик лошадей Хурсантов — самый близкий друг Бено.

— Я недолго, Надя. Впрочем, может, пока запасемся продуктами? Здесь магазин недалеко от цирка. Из магазина — сюда. Тут у старика перекусим, чтоб не уходить до представления из цирка. Хорошо?

Надя согласилась и медленно пошла по цирку. Фойе. Выход. Афишные стенды. И вдруг остановилась, увидев живое лицо Вадима, скуластое, улыбающееся.

— Вадим! Вадим! — кричала Надя.

Мужчина тоже остановился.

— Простите, — обернулся он к Наде и вдруг растерянно попятился от нее.

— Не узнаешь? — прошептала Надя.

— Просто еще не доходит как-то. Ты откуда?

— Долго рассказывать, наверное, с того света.

Вадим молчал. Надя, не отдавая себе отчета, еще раз требовательно произнесла его имя:

— Вадим!

— Ах да! Что ж мы стоим? Пойдем. Не думал, что так встретимся. Как-то неожиданно. Сама понимаешь. — Теперь он уже улыбался. Надя вглядывалась в его улыбку, и вскоре ей стало казаться, что это та самая улыбка, которой ей не хватало в жизни. Она подвела Вадима к Зинаиде, тоже пришедшей в цирк на спектакль.

— Познакомьтесь! Вадим.

— Сережников, жонглер, — произнес он с достоинством.

— Пасторино, просто жена, — усмехнулась Зинаида. — Надюша, я тут сама в магазин схожу. И вернусь в цирк.

Надя благодарно посмотрела на Зинаиду. Потом, взявшись за руки, они вошли в цирк. Кулисы, конюшня. Надя вглядывалась во все так, словно это были дорогие сердцу приметы ее дома. Доска приказов. Гардеробная. Гримировальный столик. Стоит зеркало, чинно лежат коробка грима, пудра, вазелин, полотенце. Все на своем месте, костюмы, аккуратно разглаженные, висят по стенам; реквизит, будто отдыхая, разложенный по порядку, лежит в гардеробной. Все просто, спокойно, совсем не так, как теперь у нее. Там, в передвижке, гардеробная помещалась в одном чемоданчике, а костюмы разглаживались прямо на фигуре артиста. Надя вздохнула.