Все лгут

Я так делаю каждый раз, когда смотрю «Короля Льва».

Потом я хотел поиграть, но папа Самир уже устал. Еще он выглядел грустным, глаза у него были опухшие, а голос – хриплый, как будто он кричал на Ясмин или на маму.

– Идем, маленький принц, уложить тебя в постель, – сказал он.

Я не хотел расстраивать его еще сильнее, поэтому сделал, как он сказал, хоть еще и не устал. Я почистил зубы, пописал и вымыл руки. Папа Самир еще дал мне витаминку, но я ее выплюнул, пока он не видел, потому что на вкус она была ужасная. Потом мы пошли в мою комнату и читали «Винни-Пуха».

Потом он выключил лампу.

– Сладких снов, – сказал папа Самир и закрыл дверь.

Сразу стало темно, и все звуки сделались очень громкими. На улице дул ветер, ветка била по стеклу. Я знал, что это ветка, потому что много раз ее видел, но звук был точь-в-точь такой, как будто кто-то скребся снаружи и хотел войти. Мне пришлось заткнуть уши, я никак не мог перестать думать об одной книжке, которую мне читала Ясмин. Там убийца стучался в окно дома, где спала девушка, не зная, что он стоит совсем рядом.

Потом я заснул.

Потом я проснулся.

Когда я проснулся, все еще было темно, но я услышал странные звуки. Мне показалось, что кто-то плачет. Потом я услышал голос папы Самира, и он звучал очень строго. Я встал, чтобы посмотреть, что случилось, хоть мне и было страшно. Я подумал, что кому-то плохо, а если так, я мог его утешить, потому что у меня это довольно хорошо получается.

Вообще-то это одна из тех вещей, в которых я – чемпион.

16

Я многое умел делать хорошо.

Например, я очень хорошо рисовал, и мама обычно вешала мои рисунки на стене в кухне. Ей очень нравилось, когда я рисовал наш дом, или нашу семью, или всяких животных. Но когда я рисовал монстров, которые убивают детей ножами, мама была недовольна. Такие рисунки она не вешала на стену. Вместо этого она складывала их в стопку на книжной полке. А если на следующий день я спрашивал, где мой рисунок, она говорила:

– Ой, не помню, куда подевала его.

Еще у меня хорошо получалось печь, особенно смешивать муку с сахаром и яйцами и другими продуктами в разных пропорциях, а потом месить тесто. Еще я всегда убирал за собой. Маме это нравилось. Она говорила, что поддерживать порядок так же важно, как готовить еду, хоть это и неправда. Потому что если не будешь готовить еду, то не сможешь есть и тогда умрешь. А если перестанешь поддерживать порядок, никто от этого не умрет, только мама будет долго дуться.

Еще у меня хорошо получалось молчать. Если меня кто-нибудь обижал, я мог сколько угодно молчать, хотя мама, и фрекен, и Майя говорили мне, чтобы я прекратил.

Майя говорила, что молчать – неправильно и по отношению к тому, на кого я злюсь, и по отношению к самому себе.

– Ты же себя точно так же наказываешь, – говорила она.

Только мне было все равно.