Все лгут

Я постарался стать очень плоским, как камбала – это такая рыба, которую можно обвалять в панировочных сухарях, пожарить и есть с маслом и лимоном. Я задержал дыхание, чтобы меня не заметили, но в конце концов у меня закружилась голова и пришлось сделать вдох, потому что иначе я бы упал и тогда меня бы точно заметили.

Я слышал, как они одевались и обувались. Потом открылась входная дверь, и в комнату попал холодный воздух, он достал даже до меня, и я сразу замерз и захотел писать.

Я шагнул прямо в прихожую, но ничего не случилось – они уже вышли. Там было пусто, дверь на улицу была заперта, но еще слышны были их шаги. Когда кто-то из них делал шаг, раздавались скрип и хруст, потому что на улице стоял мороз и земля промерзла, а еще кое-где лежал снег.

Я немного подумал и решил пойти следом. Мне не хотелось оставаться дома одному посреди ночи. А еще они оба – и папа Самир, и Ясмин – показались мне очень грустными, и я подумал, что их нужно утешить.

Я обул резиновые сапоги.

Потом открыл дверь на улицу.

А потом вышел.

Было довольно темно, но при свете луны я разглядел, что они пошли в лес. Они показались мне похожими на тени, но я был уверен, что это папа Самир и Ясмин, потому что слышал, как они говорили по-французски.

Ясмин повторяла «нет, нет, нет». Я это знаю, потому что французское слово очень похоже на шведское.

– Non, non, non, – говорила Ясмин.

Она немного шаталась на ходу, наверное потому, что на ней была такая обувь с острыми каблуками, которыми так больно наступать на ногу.

Я пошел за ними.

Мне приходилось внимательно смотреть под ноги, прежде чем шагнуть, потому что было темно, а в резиновых сапогах в мороз становится очень скользко. Мама всегда запрещала мне обувать их зимой, но я об этом забыл.

Было очень холодно, и я сам на себя рассердился за то, что не взял куртку. Но про нее я тоже забыл.

Я часто что-нибудь забываю, особенно если тороплюсь.

Или если мне страшно.

Когда я добрался до леса, стало еще темнее. И холоднее. Ветер дул так сильно, что все ветки на деревьях качались. Они казались живыми, и я несколько раз останавливался и зажмуривал глаза, чтобы их не видеть. Но когда я зажмуривался, мне приходилось еще и уши затыкать, а тогда мне становилось еще холоднее, поэтому я перестал так делать.

Скоро стало ясно, что папа Самир и Ясмин шли на утес.

Мне ни в коем случае нельзя было туда ходить, потому что это очень опасно. Однажды летом я все равно туда пошел, но тогда прибежала мама и меня увела. Она подняла меня с земли и закричала:

– Ты в своем уме? Здесь смертельно опасно находиться, Винсент! Ты разве этого не понимаешь?