Она заваривает в ковшике чай, наливает и подсовывает мне исходящую паром кружку под нос, а в качестве добавки: магний, калий, витамины плюс стакан воды. Клара смотрит, как я все это заглатываю.
Спрашивает: и что меня так беспокоит. Поначалу я защищаюсь и кратко излагаю то, о чем услышал: огонь в небе, катастрофа, американец, госпиталь и смерть, старик во всем том бвлагане. При этом мы совместно выкуриваем сигаретину, ночь над Витомином розовеет. Требуется какое-то время, прежде чем Клара уложит у себя в голове услышанное.
- Это весьма печально, - хохочет она и давится дымом. – Скажи, я правильно понимаю: этот американец, как говорит Хеля, прилетел сюда с какой-то другой планеты, с Марса, Сириуса и или откуда-то еще?
По причине отсутствия лучшей идеи киваю, а Клара продолжает рассуждения:
- Наверняка на том Марсе его выбирали, как у нас выбирают космонавтов, из десятков тысяч кандидатов. Он был самым лучшим из лучших. Потом прошел многолетнюю подготовку и уселся в современную, очень дорогую ракету. За полетом следили самые крупные умы Марса, а вся забава стоила как бюджет небольшой страны… Я правильно говорю?
Конечно же, дорогая. Я слушаю ее, слегка восхищенный и крайне злой, потому что сам хочу писать, мне нужно кончить до того, как засну, а ведь еще куча работы.
- Этот храбрый пилот пролетел в чудовищно дорогой ракете через весь космос, пролетая мимо туманностей и созвездий, он летел наперегонки с кометами и уклонялся от метеоров. – Клара раскручивается, ведя к завершению с сутью высказывания. – И вот когда он, в конце концов, после того громаднейшего усилия со своей стороны и всего марсианского народа, приземлился, его тут же убили польские врачи. Я правильно говорю?
По мнению Клары, мать из милой сумасшедшей превратилась в долбанутую старуху.
Она просит, чтобы я любил мать более мудро, чем до того.
Не знаю, в чем заключается такая мудрая любовь, спросил бы я и даже попросил бы, чтобы она показала мне, раз уж я настолько глуп. Я молчу, так как знаю причины, почему жена так говорит.
У девчат было замечательное начало, а потом все пошло наперекос.
Клара познакомилась с мамой и влюбилась в нее до смерти, предпочитая проводить время с ней, а не со мной.
Ее родители с громадным трудом толкали шарик дерьма под названием жизнь, а моя мать тем временем ездила в Варшаву и Берлин, ей хотелось говорить о музыке, кино и мужиках, даже спрашивала, как у меня с этим, оплатила блестящую вечеринку после нашей свадьбы, хотя лично я предпочел бы деньги на карман.
Я был крайне гордым, в принципе, таким же остаюсь и сейчас, и не просил от матери помощи, она же держалась с Кларой и постоянно выспрашивала у нее, а не нужно ли чего-то нам. Жена отрицала, потому мать оплачивала нам отдых, а жене – подарки, таскала ее по Гдыне, словно бы желая затолкать ей в голову свой родной город, опять же, постоянно следила за тем, а любим ли мы до сих пор друг друга, потому что она стукнута относительно меня. Клара годами торчала у нее, они пили одна у другой из клювика, а я, когда приходил, заставал их на террасе, над пепельницей, в которой горой лежали окурки со следами двух разных помад. Они тут же вскакивали, трепеща плечиками – две влюбленные в себя совушки.
Потом появился Олаф и все пошло псу под хвост. Дети требуют терпения и рассудка, а моя матушка – это тасманийский дьявол, ей не хватает ни одного, ни другого.
Поначалу она потеряла четырехлетнего Олафа на Витомине. Они игрались в оборотней. Я просил, чтобы она этого не делала.
Малой пропал на целых четыре часа, в течение которых мы обзвонили все комиссариаты полиции, больниц, Морскую Поисковую и Спасательную Службу, я бегал к детскому саду и нашим старым яслям, а Клара дословно с ума сошла от страха, бродила в водохранилище за плавательным бассейном. Это был, по-моему, апрель, и Олаф как-то нашелся, он храпел в придорожных кустах по пути на Утиные Логи, это он спрятался там, а потом, когда ему все надоело – заснул.
Мама делала вид, что ничего и не случилось. Ведь я, будучи пацаном, бегал сам с утра до вечера, с ключом на шее, а она лазила по сгоревшим танкам и бронетранспортерам, что остались после войны, по крышам Пагеда и по подвалам. И никогда и ни с кем ничего плохого не случилось, а кроме того: Олаф ведь нашелся. Клара перебила ее кратким:
ebooksa