— Так… Вы тогда в категорической форме не посулили мне рая. Однако за это время я повстречал немало людей, которые уверяют, что рай на земле — вещь реальная.
Он вскинул глаза, как бывало. Целую минуту всматривался в меня, точно прицеливаясь и прицениваясь, и неожиданно поднялся и заходил от окна до двери.
— Очень важно, какое содержание вкладывает каждый из нас в это слово, — произнес он, останавливаясь передо мною. — Усталый путник порой мечтает о тихой гавани… Бывает и иной сорт людей, я бы сказал — охотники до сытненького стола, мягонькой постели, уютненького безветрия… Если представлять себе свой «рай» как мещанское благополучие, отступничество от активной и красивой борьбы, то прости покорно — я не мыслю себя жильцом в том богоугодном месте.
— Но если понимать под этим термином небывалый прогресс экономики и культуры, наиболее полное удовлетворение материальных и духовных потребностей людей?
— О, для этого в моем лексиконе имеется отличное, притом очень точное выражение: создание материально-технической базы коммунизма.
Он загорелся, даже помолодел как будто.
— В тот раз, помнишь, я был резок с тобою. Я не мог поступить иначе. Я считаю себя ответственным за твою душу. И за все души, которыми я дорожу… Идейная борьба не терпит двойственности и робости, мягкотелости и отступничества…
Я подумал: Амантаев из той породы кристально чистых людей, кому полагается говорить во весь голос: «Я горжусь своей верностью тебе, моя партия!»
В эту минуту я позавидовал ему, строгому судье моей души.
Но не позволили нам всласть наговориться. В дверь постучали, и неожиданно вошла Майя Владимировна.
Я даже немного растерялся, когда увидел ее вот такой… Она, казалось, решилась на что-то отчаянное. Я не знаю, что с ней произошло, но подумал: наверное, вот с таким одухотворенным лицом и такими горящими глазами идут на подвиг…
Но ей было не до меня. И вообще чувствовалось, что она не ожидала меня тут встретить.
— Вы извините, мне надо уходить, — проговорил я, вставая и не спуская глаз с Майи Владимировны. — Засиделся сверх положенного…
Повторилась старая ситуация, но мне совсем не было смешно. Мне было почему-то тревожно.
Амантаев спросил меня удивленно:
— Куда же ты собрался? Сам знаешь, завтра уезжаю. Сиди!
Предлагает искренне, без всякой задней мысли. Неужели не хочет, чтобы я оставил их вдвоем?
И вместе с тем рад, что она пришла. Я это увидел по его глазам. Что происходит между ними, этими на диво хорошими людьми?
— Выпейте с нами чаю, Майя Владимировна, — предлагает ей Амантаев.
Майя Владимировна разрешила поставить перед собой стакан, но даже не дотронулась до него.