— Румяные, ароматные, персидские, кавказские, сам бы кушал, да денег нет. Подходи, барышня, даром отдам!
Нам нужно все и одновременно ничего. Веселимся до упаду и малость грустим… Что-то приобретаем в эту минуту и что-то теряем…
— Ну, кому северный виноград? Ну, кому северный виноград?
Пробуем и покупаем. Или пробуем, но не покупаем. Красивым барышням и на рынке все позволено.
— Откуда родом? — спрашиваю торговку.
— Из Рыбинска.
— Неужели из такой дали привезли картошку? — удивляюсь я. — Вот не думал!
— А-а… ты не про меня, а про картошку спрашиваешь? Картошка тутошняя, стерлитамакская.
Нам весело, будто у нас большой праздник. Даже то, что покупаем стерлитамакскую картошку, вызывает у нас бурю восторга.
Временами нам кажется, что мы с Айбикой именинники и весь город поздравляет нас. Пусть попробует кто-нибудь доказать, что не в нашу честь сегодня будут соревноваться боксеры, что не ради нас приехал на гастроли оперный театр!
Наконец мы уходим с базара. Я спрашиваю Айбику:
— Ты сейчас домой?
Она кивает головой.
— Девчонки, наверное, ждут не дождутся. Сегодня я им обещала сделать пельмени. А ты куда?
— Зайду на телеграф. Позвоню матери.
Она нерешительно потопталась на месте.
— Слушай, Хайдар, хочешь, чтобы я тоже пошла с тобой?
Схватившись за руки, точно дети, мы вбегаем на телеграф. И тут же принимаем серьезный вид. На телеграфе ведут себя чинно.
Женщина в цигейковой шубе то и дело подносит к глазам носовой платок, а ее сынишка беспечно возится с игрушечным автомобилем. В углу сидят две крестьянки и молчат, стесняясь людей, им не часто приходится звонить в далекую Уфу или Казань. Какой-то отставной военный без погон читает книгу.
Женщина в цигейковой шубе плачет а мы задыхаемся от счастья. Нам так много надо сказать друг другу, но мы не знаем, как это сделать при людях. И вот находим выход — на обратной стороне телеграфного бланка пишем друг другу записки.