Он на всю жизнь запомнил эту ночь. Камиля постлала себе в одном углу, ему — в другом. Между ними всю ночь качалась люлька. Маленький человек, лежавший в люльке, разделял их.
Привернутая лампа горела на выемке печки. Где-то лаяли собаки. Ребенок чмокал во сне губами.
Буран чувствовал, что Камиля не спит. Он не решался заговорить с ней: как бы не поняла превратно. Ему казалось, она лежит, прижавшись к стене, закутавшись в одеяло. Берегла себя, как могла.
Камиля, видимо, боится, чтобы не повторилось то, что случилось там, на берегу. Тогда он ни о чем не думал. Им руководила не любовь, а самолюбие, чувство мести. Теперь другое дело. Они встретились, чтобы больше не расходиться. Поэтому будь благоразумен, Буран! Бойся оскорбить женщину!
Буран спал и не спал. Снилась ярмарка, на которой он ни разу не был.
Встал в обычное время, на рассвете.
— Доброе утро, Камиля!
— Как спалось?
В глазах промелькнула лукавая улыбка. А может быть, ему показалось? Нет, она не может, не имеет права над ним глумиться!
— Меня выгнали с буровой.
— Знаю.
— Что советуешь делать?
— Никто не имеет права тебя выгнать. Ведь авария произошла не из-за твоей халатности, правда?
— Правда.
— Ты ведь хотел сделать лучше? А за риск, когда человек старается, не выгоняют. Добивайся, чтобы вернули.
— Как я это сделаю?
— Иди в бригаду и расскажи, как все получилось. Вот увидишь, товарищи поймут тебя. А потом докажешь на деле…
Буран простился с Камилей и вышел из избы. Он еще не знал, что будет делать дальше.
Возле калитки остановился, удивленный и возмущенный. Кто-то измазал ее дегтем. Опозорил Камилю. Будь проклят человек, который это сделал! Так мстил Карасяй. В глазах соседей они стали отступниками от вековых традиций. Камиля выгнала мужа, чего никогда не делала ни одна женщина. И Буран, переночевав в ее доме, заслужил презрение.
Он не позволит оскорблять любимую!