Усилилось выделение газов на третьей буровой. Однако радости мало. Бурим, но не знаем, где достанем деньги на зарплату рабочим. Есть приказ о прекращении бурения.
3 июня.
Девчонка, не паникуй!
4 июня.
Даже Алтынбаев не сумел помочь: трест настаивает на своем.
5 июня.
Я не люблю Артема. Дура и еще раз дура.
6 июня.
Наконец-то телеграмма от дедуси и бабуси!
7 июня.
Белов накричал на меня. Ну и пусть… Корабль идет ко дну.
Хамзин толкует о том, что наше дело безнадежно. Не говорит прямо, все хитрит! Юлит! Вижу его насквозь! Ничем не лучше Казимира Павловича. Такой же.
9 июня.
Белов собирался ехать в Пермь. Не позволила, отругала. Разве можно бросить буровые? Откуда только у меня злость взялась. Удивился, нахмурился, разозлился и… послушался.
10 июня.
Вся моя нынешняя жизнь — сплошное ожидание. Жду нефти и…»
— Я никогда не буду вести дневник, — сказала в раздумье Камиля.
— Почему?
— Память хранит самое дорогое, а бумага — все без разбора…
Вокруг экспедиции разгорелись такие страсти, что только держись. Из Москвы, Уфы, Перми летели телеграммы. Одни распоряжения исключали другие. Не знаешь, что и делать.