Взрыв ощутили по сильному выбросу воды, но вскоре вода перестала фонтанировать.
— Приготовиться к свабированию.
Снова начался утомительный подсчет:
— Один… два… три…
Хамзин рассказывал Алтынбаеву:
— Англичане говорят: нефть — это взрывчатый материал. Кто-кто, а англичане знают, что такое нефть. Подсчитано, что во время войны половину поставок на фронт составляют нефтепродукты…
Ага Мамед продолжал считать:
— Пятьдесят один… пятьдесят два… пятьдесят три…
Белов стоит около самой скважины. После каждого сваба появляется вода, медленно вытекая из устья скважины. Неужели снова неудача?
Милованова и Камиля молчат. На их лицах — страдание. Значит, нефти не будет…
Хамзин часто спускается с площадки, чтобы закурить. Он тоже нервничает.
Ага Мамед монотонно считает:
— Шестьдесят шесть… шестьдесят семь… шестьдесят восемь…
И вдруг с глухим гулом из скважины вырвался черный фонтан. Люди едва успели отбежать. Фонтан взлетел выше, а через какую-нибудь минуту достиг полукилометровой высоты.
Громадный нефтяной столб, как смерч, взметнувшийся к облакам, ослепительно сверкал радугой в лучах багряного восхода.
Милованова сквозь слезы — она плакала от радости — видит, как рабочие во главе с Беловым и Ага Мамедом бросились к скважине, чтобы закрыть стальным колпаком разбушевавшуюся стихию. Другая группа рабочих самоотверженно борется с потоком нефти, пытаясь направить его в сторону земляных амбаров.
Фонтан рос, как великан в сказке. Он был так высок, что казалось, с пренебрежением глядит сверху вниз на гордую вершину Девичьей горы.
Из Карасяя бежали мужчины и женщины, дети и подростки, у многих в руках были чайники, кумганы и бутылки. Только один человек стоял молча и неподвижно — Хамзин. Казалось, он окаменел…
Алтынбаев бросил лопату. С трудом разогнулся. Руки — как тряпки. Кажется, будто они вот-вот отвалятся.
Только теперь он огляделся вокруг. Удивительная картина, которую он увидел, запомнилась ему на всю жизнь. Все пространство вокруг вышки напоминало муравейник. Люди, черные, как черти, воздвигали земляной вал вокруг озера нефти.