Три года октября

Между нами повисло легкое напряжение, которое могло в любой момент усугубиться, на основании последующих сказанных мной слов. И все же, у меня не было времени ходить вокруг да около. Необходимо было расставить все точки над «ё» как можно скорее.

– Вы указали проблемы с сердцем как основную причину смерти Краснова. Но есть кардиограмма месячной давности, которая подтверждает отсутствия каких-либо патологий у погибшего.

– А вы говорили с его лечащим врачом, касательно его здоровья, перед приходом ко мне? – на этот раз прищурились об глаза.

Пришлось признаться, что я этого не сделал.

– Так почему же вы решили поговорить со мной, касательно сомнительного заключения, а не с его кардиологом? Может, ошибку допустил он, или произошел сбой в аппарате? Вы ведь не первый день работаете в морге и должны знать, что самый точный окончательный диагноз ставит не терапевт, а танатолог.

– Поймите, я вас ни в чем не обвиняю. Мне просто хочется исключить вероятность каких-либо неточностей. Мы ведь говорили с вами в тот вечер о возможной насильственной смерти санитара. И такую версию выдвинул Безбородов. Вы ведь не можете отрицать его богатый жизненный и профессиональный опыт?

– О, Безбородова я знаю побольше вашего. И поверьте, у меня нет к нему никаких предубеждений. И все же, даже у самого опытного врача бывают промашки. Особенно, если это просто выдвинутая версия, мало чем подкрепленная. Я же произвел вскрытие, не один день провел в лаборатории, изучая органические образцы под микроскопом. А потому я в своем заключение более чем уверен.

– А инъекция? Вы же сами ее видели и сделали необходимую запись при осмотре тела! – я уже был готов вскочить со стула и нависнуть над худосочным лысоватым иудеем. – Есть ведь вещества с добавлением алюминия, которые могут дать схожие с обычными заболеваниями клиническую картину.

Лихман еле заметно улыбнулся, глядя на меня в упор, не моргая.

– И вы решили, что кто-то мог целенаправленно травить его в течение продолжительного времени, для получения накопительного эффекта, который бы усложнил констатацию настоящей причины смерти?

– Вы ведь знаете, что он судился со своей бывшей женой из-за общего имущества. Люди из жадности совершают необдуманные и часто жестокие поступки.

– Таки знаю. Мне, как еврею – это хорошо известно.

– У меня и в мыслях не было делать подобных намеков, Леонид Моисеевич.

– Успокойтесь, Алексей, я вас ни в чем не обвиняю. Разве что в мнительности. Поверьте, в гибели Краснова никто не виноват. Разве что сам Краснов. Смерть в столь раннем возрасте всегда кажется подозрительной. Поэтому многие пытаются объяснить ее некими иными причинами, кроме естественных. Но в реальной жизни, если на теле отсутствуют следы борьбы или насилия, смерть, как правило, обусловлена болезнями, которые долгие годы не давали о себе знать. И злой умысел тут совершенно ни при чём. – Лихман встал из-за стола и принялся прогуливаться мимо окон, держа руки в карманах. – Позвольте вам рассказать одну историю. Однажды мне довелось оказаться на месте обнаружения обезглавленного тела. Мужчина средних лет, сидящий за рулем автомобиля, скатившегося в кювет. Голова отсутствовала. Срез на шее очень аккуратный, словно палач поработал топором. Конечно же, первая и основная версия следствия – убийство. Это и не удивительно, человек ведь сам не может отрубить себе голову, затем сесть в машину и уехать прочь. А знаете, каким оказалось финальное заключение?

Понимая, что Лихман ждет от меня ответа, я пожал плечами.

– Самоубийство! Представляете? Спустя несколько часов поисков была обнаружена голова умершего. А в десяти метрах от нее и дерево, к чьему стволу была привязана окровавленная гитарная струна. Понимаете, к чему я веду?

Я вновь пожал плечами. Правда сразу же после этого догадался, о чем поведает мне далее Лихман.

– Мужчина решил покончить с жизнью таким оригинальным способом. Он сделал веревку из нескольких струн, один край превратил в удавку, другой – привязал к дереву, после чего нажал на газ. Машина тронулась, струна натянулась и, вуаля, голова с плеч. К чему это я? К тому, что даже более странные случаи в моей практике оказывались просто несчастным случаем, самоубийством или же врожденными заболеваниями. Без вмешательства сторонних лиц.

Он молча глядел на меня, ожидая некой реакции, которую я не смог выразить ни лицом, ни остальными частями тела. Каким бы странным ни был его рассказ, он все же не давал разъяснений касательно нашего дела. Поняв, что каждый из нас остался при своем мнении, Лихман тяжело вздохнул и вернулся обратно в свое кресло.

– Так и быть, я хочу вам кое в чем признаться. Ваш Краснов был наркоманом. Судя по поражению мозга и других внутренних органов, его зависимость длилась от пяти до десяти лет. При анализе в его крови мне удалось обнаружить следы распада героина. Для подстраховки, я подверг анализу его волосы и ногти. Результат подтвердился. Так что, как я уже говорил, в гибели вашего Краснова виноват сам Краснов. Опиоиды отравляли на протяжении многих лет его организм. Первым не выдержало сердце.