Когда нам семнадцать

22
18
20
22
24
26
28
30

— Смотри, как заварилось! Начали с чугунного лома, а поплывем на Байкал.

— Так уж и поплыли! — грустно-насмешливо заметила Тоня. — Ты же, например, насчет лодки совершенно не беспокоишься…

Да, лодка — главная наша забота. Покупать новую дорого, да и нет денег. Недавно мы решили просить о помощи отца Игоря профессора-зверовода. У него на Байкале, на Мысовой, в клетках соболи. Туда он выезжает каждое лето на моторной лодке. Почему бы ему не взять с собой нас?

— Ну, чего молчишь? — затеребила Игоря Тоня. — С отцом говорил?

— Да ладно тебе! Говорю, лодка будет, — почти рассердился Игорь. — Дайте только экзамены сдать. Эх, скорее бы лето!

И вот почти промелькнули эти дни. Позади математика, литература, химия… Остался последний…

Преподавательница немецкого языка Мария Павловна сегодня наряднее, чем обычно, и очень довольная.

— Зер гут, зер гут, геноссен! — похваливает она Ольгу Минскую, Тоню, Филю…

С Вовкой же получился конфуз — схватил «удочку». Челюскинец, не смущаясь, признался, что он был занят подготовкой к походу на Байкал. Игорь только что получил «отлично» и не мог уже сидеть спокойно.

— Отец моторку дает. Ясно? — зашептал он мне на ухо. — Но, понимаешь, крупная неприятность… Ковборин запретил Максиму Петровичу ехать с нами.

— Ковборин узнал о пушке? — заволновался я.

— Да нет! Тогда бы нам совсем крышка. Просто запретил ехать в поход, а Максим Петрович сказал, что он все равно поедет. В учительской кру-упный разговор вышел!

— Вот так дело! — Я даже забыл, что меня вот-вот может вызвать Мария Павловна.

— Это еще не все, — шептал Игорь. — Максим Петрович сможет поехать только в июле, у него же государственные экзамены за институт… А отец едет раньше…

— Вот черт!

Мария Павловна взглянула на нас, нахмурила брови:

— Чаркина!

Мила быстро поднялась, по привычке прихорашиваясь.

— Прочтите вслух и переведите отрывок «Айнзаме киндер».

Игорь замолчал. Он настороженно следил за Чаркиной. Она, бледная, быстро листала страницы учебника и одновременно едва слышно шептала что-то Ольге Минской. Но та сидела, как каменная.