— В какой гараж?
— Да в наш, заводской. Искал того шофера, что пушку вашу отвозил… К чему бы это?
Вот, вот, начинается…
Чего добивался Маклаков, сказать трудно. Последнее время он неожиданно подобрел и даже разговаривал с Вовкой. Разнюхал? Разузнал про нашу тайну? Может быть, пушки в том месте уже и нет?
Всю ночь я не мог заснуть. Как только пропели петухи и рассвело, я вышел из дому. Утренний холодок бодрил, я ускорил шаг.
Вот знакомая улочка, погруженная в сонливую тишину. В разрыве между домишками — длинный забор, в нем — меченая доска. Стоит ее отвернуть — и открывается нутро сарая, примыкающего вплотную к забору.
Метку на заборе я нашел без труда, огляделся, прилег. Все, кажется, шло, как и в те разы, когда подходила моя очередь проведывать пушку. Я взялся за нижний конец доски, потянул на себя, и вдруг в сарае послышались шорохи. Меня бросило в жар: «Кто-то есть!» Затаив дыхание, я прислушался… На другой стороне улицы по-утреннему задорно пропел петух… Золотистый луч солнца коснулся столбика забора. «Не век же лежать тут», — решил я и снова потянул доску. Зашуршала бумага, в которую была упрятала пушка, но тут же все стихло. Я вгляделся в открывшуюся мне темноту сарая. Вот вырисовывается краешек брезента, которым мы прикрыли лафет. Брезент на том же месте, значит, и пушка должна быть здесь. Но что это? Я всмотрелся пристальней и среди вороха старых вещей, принесенных в сарай с клубной сцены для маскировки пушки, увидел неподвижный человеческий силуэт. Я окаменел, как и тот неизвестный… Когда прошел шум в ушах и я овладел собой, опустил конец доски и поднялся. Надо было немедленно предупредить ребят.
В доме Русановых еще спали. Однако на мой стук из приоткрытой двери показалась седенькая бородка Виталия Львовича, отца Игоря. У профессора было твердое правило вставать рано поутру. Оказалось, что Игорь тоже давно уже встал и ушел испытывать свои водяные лыжи на ангарскую протоку. «Нашел время для опытов!» — подосадовал я и, не теряя времени, отправился на реку.
Мне по-прежнему не верилось, что из сумасбродной затеи Игоря может получиться толк. Однако то, что я увидел, отвлекло меня на короткое время от неприятных мыслей. Игорь проводил свои «опыты» в мелкой и тихой заводи Ангары. Стоя на длинных коробчатых поплавках, окрашенных в зеленоватый цвет, он пытался раскатиться по воде. Но получалось у него это плохо. Лыжи, напоминающие обрубки шпал, подвертывались или расходились в стороны, и изобретателю приходилось принимать самые невообразимые позы, чтобы как-то сохранить равновесие.
Увидев меня, Игорь хотел было сделать молодцеватый шаг, но чуть не нырнул в воду.
— Ну как? — спросил он, приставая к берегу. Лицо его горело — от возбуждения и от затраченных усилий.
— Молодец! — ответил я, придерживая Игоря за руку. — Только ты быстрее, дело есть…
Но Игорь не слушал меня. Отстегивая на ногах ремешки, он не переставал говорить о лыжах.
— Суть в том, Лешка, чтобы на таких лыжах можно было действительно ходить по воде. — Он, не торопясь, вытер лицо платком, потом прыгнул на берег, не обращая никакого внимания на мое нетерпение. — Захотел путешествовать по Байкалу, надел лыжи и шагай!
— У меня же к тебе спешное дело, — уже сердясь, снова начал я.
— Погоди, Лешка!.. И еще хорошо, что я испытываю лыжи утром, никто не видит.
— Черт бы побрал тебя и твои лыжи! — заорал я. — Наша пушка в опасности! — И я сбивчиво, торопливо рассказал о том, что видел в сарае.
— Шорохи были сильные? — спросил Игорь, присаживаясь на кончик лыжи.
— Подходящие.
— А визг?