Тридцатипятилетняя старуха могла так ослабить сердце, привыкшее к ужасам? Непонятно! Она могла пленить тебя? Гм! право, непонятно!
Непонятно? Или тебе кажется, что в этой груди нет сердца? Или думаешь ты, что Сатинелли один исключен из законов природы?
Так думал я.
Ошибался.
Уступаю. Ты говоришь довольно нескладно, ты влюблен.
Га! Рапини! чем более живешь на воле, тем несноснее оковы. Тридцать девять лет жил я в совершенной вольности, и на сороковом году... Ты смеешься? О! ты взбесишься, когда узнаешь, сколь тяжки мне были сии цепи.
Счастливая Элеонора!
Элеонора!
Ты, право, помешался! Любить и не желать слышать имени любимого предмета.
Любимого предмета? Оставь меня! Любимого предмета!
Неужели женитьба так переменяет людей?
Из ангелов делает дьяволами! Удались! Престол Люциферов есть брачное ложе. Удались!
Рапини! Прости! Не желай испытывать моего сердца! Глубока рана его — ты ее растравляешь. Не раздирай его, чтобы выведать тайну, — оно откроется. Всем ли отведены покои?
Всем.
Где будет Эмилия?
Она хочет быть вместе с своею матерью.
С матерью? Кто ей велел быть вместе с нею? Эмилии отведи особливую комнату.
Элеонора просит...
Сатинелли повелевает.