– Но Несс так не думает?
– Я бы предположила, что Блум мог похвастаться этим или хотя бы проболтаться.
– О том, что их предупреждали?
Шивон снова кивнула, глядя Ребусу в глаза.
– И ты наверняка считаешь, что предупреждал их именно папаша Шенкли?
– Он это практически признал.
– Но он служил в Глазго.
– Значит, его самого предупреждал кто-то, кто служил здесь, в Эдинбурге. – Кларк помолчала. – Джон, ты случайно не был тогда знаком с Алексом Шенкли?
Ребус натянуто улыбнулся.
– Шивон, ты сама знаешь, что представляет собой наша работа. Банды, наркотики, насилие… сети, связи, цепочки. В убойном отделе все объединялись в компании и делились новостями.
– Ты дружил с Алексом Шенкли?
– Мы время от времени оказывали друг другу кое-какие услуги. – Ребус поднялся и подошел к окну с незадернутыми занавесками. – Еще до того, как у меня появился Брилло, я часто спускался по вечерам к Медоус-парку. Поздно, уже когда пабы закрывались. Я стоял там, посреди всего, и слушал ночь. Тебе известно, что город можно услышать? Если натренировать слух? Но иногда одной способности слышать недостаточно.
– Алекс Шенкли не просил у тебя помощи, когда исчез Стюарт Блум?
– Просил, ты же сама понимаешь. Ему не хотелось светить имя сына. Я поговорил с парой опытных писак, изложил свои доводы…
– Пообещал им кое-какие милости, если они исполнят просьбу?
–
– Джон. Наручники.
Ребус покачал головой:
– Это не Алекс Шенкли. Он полжизни расследовал убийства. Сообразил бы, что наручники будут просто орать, что в дело замешана полиция.
– А Чаггабуги тоже бы сообразили?