Золото

— Тише, услышит, — указал Петя в прорезь.

Они расшалились, как дети. Смеялись в ладони, достаточно было повести глазами на прорезь. Хватали друг у друга подушку, чтобы заглушить ею смех, касались плечами; Лидия ежеминутно поправляла волосы. И когда ноги в соседней каморке вдруг повернулись пятками кверху, Лидия обхватила шею Пети и прижалась к нему, чтобы не расхохотаться на весь барак. Петя оторвал ее лицо от своего плеча и прильнул губами к влажным от смеха глазам. Лидия сделала возмущенный жест бровями, но он уже потерял рассудок от близости женщины, которую ждал так долго и наконец дождался, — она у него в комнатке. Лидия до изнеможения боролась с ним, отрывала руки от себя, но он снова хватал ее. Наконец силы оставили ее…

В соседней каморке слышался кашель. Бухгалтер, видимо, собирался уходить и одевался. Как он вставал — не слышали. По стене прошелестел полушубок: скрипнула дверь. Лидия убирала волосы. Петя заглядывал ей в лицо. Молчание он принимал за ответное чувство, застывшие слезы — за следы страсти.

— Мы сейчас должны сходить в партком, Лида. Потом — опять домой.

— Я не могу, — Лидия упала головой в подушку и лежала неподвижно, передумывая случившееся.

Петя прикасался рукой к ее волосам, гладил плечо, спрашивал, не подать ли воды.

Она кивала головой, пила воду. Что же оставалось ей делать? Даже улыбалась, видя, что юноша совсем иначе понимает происшедшее. Он сжимал ее руки и не спускал с нее глаз.

— Ты мне делаешь больно, не надо так, — просила она.

Вышли на улицу — уже погасла заря. Узкая лента над сопками терялась верхней каймой в сером полусвете. Петя залезал в сугробы по колена, — хотелось буйных движений. Лидия двигалась осторожно, неуверенно, думая о том, что теперь Петя потребует определенных отношений, регулярных свиданий.

У барака с флажком остановились.

— Петя, отложим до завтра.

Но он, решительно наступая в чьи-то глубокие следы, придерживая за рукав, словно опасаясь побега, провел ее к двери.

Лидия сразу узнала секретаря Шепетова, хотя видела всего два раза — на вечере на Бодайбинском прииске и на открытии сплотка. Он сидел за столом. Небольшая лампочка освещала бумаги и руки с карандашом. Голова его не поднялась, осталась склоненной, взгляд получился исподлобья, недружелюбный. Петя неуверенно топал ногами у порога и принялся обметать валенки шапкой.

— Ну, довольно трепать, носить нечего будет.

— Товарищ Шепетов, ты занят, наверное? — подошел Петя к столу.

— Если важное — могу.

— Да нет, можно в другой раз.

— А это кто с тобой, тоже по делу?

— Это тот самый товарищ, которого я хотел тебе показать. Помнишь — говорили о ней. Можно потом, если тебе некогда.

— Нет уж, давай, если привел.