Золото

5

Снег сыпался с низкого неба на белую землю, на белые сопки целую неделю. Но вот подул ветер и погнал снежинки горизонтальными струями; завыла пурга. Плотники отсиживались по баракам. Мишка уходил к ним, беседовал часами о постройке и неохотно возвращался домой, — артельцы вновь сели на деляну, и у них одна была мысль: о добыче. Однажды вечером он решил привести в порядок записи и расчеты по строительству. Только углубился в работу, как послышался скрип двери, дохнуло холодом, и пламя свечи пригнулось и вытянулось. Вся белая, как снежная «баба», ввалилась Лидия. Пока ребята выбивали из шубы снежную муку, повертываясь, она говорила:

— В чем дело? Получила чуть не официальное распоряжение явиться.

Мишка закрыл клеенчатую тетрадь, перегнутую пополам, и сунул под подушку:

— Грейся, а потом сходим к одному человеку.

— К Пете, что ли? Но его нет в поселке, я не могла найти.

— Не торопись. Завтра найдешь, если сегодня не нашла. Теперь ты больше не жилица на Белоснежном.

— То есть, как это не жилица?

— Очень просто. Федор Иванович ведь скоро заканчивает разведку.

— Не дразни, в чем дело?

— Вот чудачка. Я думал — ты знаешь. Решили тебя в женотдел взять.

Лидия вздернула плечи. Возмущало странное поведение Пети: не дождался согласия, действует самочинно, напролом. Она ни за что не созналась бы, что его нетерпение как можно скорее вытащить ее к себе поближе доставляло ей удовольствие.

— Вот в твоем нардоме я поработала бы.

— Ничего, поработаешь в женотделе, если его тебе доверят.

Лидия рассмеялась:

— Что это вы, ребятки, не считаетесь с моим семейным положением. Я ведь, кажется, не свободный человек.

После дороги Лидия была очень оживлена. Лицо ее алело, в волосах, в бровях и ресницах еще не высохли капельки воды и сияли, как бриллиантовая россыпь. Мишка пристально глядел на нее.

— Ты что, Косолапый?

— Мотьку помнишь? Как же ты не хочешь работать?

— Не то, что не хочу, а нет влечения к этой работе.