Танк пересек траншею. Матвеев напрягся, метнул гранату. Целил в мотор.
Попал!
Телефонную трубку не вырвешь из окоченевших пальцев связиста.
— Алло! Алло! «Сорока»… «Сорока»… Я — «Медведь». Пусть Литвиненко берет своих курсантов. И бегом на позицию первого. Бегом!
…На их участке бой прекратился к утру. Но справа, километрах в трех, почти до полудня слышались стрельба и артиллерийская канонада.
— Твои курсанты молодцы, — сказал Матвеев, когда они завтракали, хоронясь от ветра за полусгоревшим опрокинутым грузовиком.
— Осталось их мало, — подавленно ответил Литвиненко.
Его худое молодое лицо было бледным, почти зеленым, а нос вымазан сажей.
Подошел старшина роты. Сказал:
— Товарищ капитан, смотрите, вот у фрица нашел. Бумажка какая-то.
Это оказалась наша листовка на немецком языке. Литвиненко взял ее. И начал быстро переводить.
«Всему офицерскому составу немецких войск, окруженных в районе Корсунь-Шевченковской.
42-й и 11-й армейские корпуса находятся в полном окружении. Войска Красной Армии железным кольцом окружили эту группировку. Кольцо окружения все больше сжимается. Все ваши надежды на спасение напрасны…
Попытки помочь вам боеприпасами и горючим посредством транспортных самолетов провалились. Только за два дня, 3 и 4 февраля, наземными и воздушными силами Красной Армии сбито более 100 самолетов Ю-52.
Во избежание ненужного кровопролития мы предлагаем принять следующие условия капитуляции:
1. Все окруженные немецкие войска во главе с вами и вашими штабами немедленно прекращают боевые действия.
2. Вы передаете нам весь личный состав, оружие, все боевое снаряжение, транспортные средства и всю технику неповрежденной.
Мы гарантируем всем офицерам и солдатам, прекратившим сопротивление, жизнь и безопасность, а после окончания войны — возвращение в Германию или в любую другую страну по личному желанию военнопленных.
Всему личному составу сдавшихся частей будут сохранены: военная форма, знаки различия и ордена, личная собственность и ценности, старшему офицерскому составу, кроме того, будет сохранено и холодное оружие».
— Ты же готовый переводчик, — удивился Матвеев.