— Не будем винить друг друга.
— Я и не виню. Просто мне нужно уходить. У меня дежурство… Счастливого пути.
И опять шаги. И дорога…
Он много раз ходил по этой дороге. Ходил с ребятами, которых едва ли увидит еще. Потому что жизнь у всех разная. Потому что забываются адреса. Имена забываются тоже…
…Разве все вспомнишь, что было за это время… Эх!
Под мостом по-прежнему шумит река. Но солнечных бликов на воде больше нет. И теней тоже… Дорога, спускавшаяся к мосту, круто взбирается на противоположный берег и разбивается на две.
Стоит над рекой мост. Дуют над ним ветры, плывут облака, падают листья. Катят по мосту машины, шагают солдаты… Надежный мост. И два берега, как один…
Это хорошо, если человек может построить мост. И не только мост от берега до берега… А что гораздо сложнее — от сердца к сердцу, от человека к человеку. Мост! А не зыбкую жердочку, которая может качнуться и упасть от первого же порыва ветра.
А уже темнеет. Автобус пройдет с минуты на минуту, и тогда решать уже будет некогда. Тогда решать будет поздно. И кричать слова прощания просто смешно. Там, и домике за озером, их не услышат. Вот он, домик с желтыми окнами. И дорога туда прямая, гладкая, охваченная вечерним морозцем.
Качнул светом фар автобус. Поплыли куда-то в сторону настил моста и перила. Поплыли, словно во сне…
До свидания, автобус! Нам с тобой не по пути. Кажется, я на «ты» с этим краем, этой землей. Низким солнцем и голубикой… Ночами и просторами. Деревянным мостом, построенным мной и моими товарищами. Кажется, я еще много построю здесь. И домов. И бань. И табуреток. Здесь, на родине. На моей родине. На нашей.
Стук, стук… Откройте дверь, девчонки. Не пугайтесь. Свои. А глаза у Майи счастливые, красивые и цвета… Да при чем тут цвет! Любимые глаза. И все!
— При чем тут цвет? — кажется, вслух произнес Любомир. Впрочем, не кажется, а точно. Ибо Майя услышала. Спросила:
— Какой цвет?
— Это я просто так, — вздохнул Любомир.
— Давай ужинать. А придет сестренка, поговори. Это я тебе от всего сердца советую. И еще, — Майя подняла палец, а глаза и складки над тонкими губами стали жесткими, не злыми, но все-таки жесткими: — Нужно серьезно подумать, как нам с тобой жизнь определить. Когда женились, разговор шел об одном сезоне. Живем здесь уже третий. Я не собака и не кошка. Я хочу жить как человек. Игра в единственное кресло — шутка забавная. Мне нравилась играть и в куклы. Но теперь я стала взрослая. И хочу жить… Не перебивай. Я знаю, что ты скажешь… Я согласна строить, добывать, осваивать, защищать, выполнять и перевыполнять… Но во имя жизни, а не жить во имя этого… Я считаю, что всякий нормальный человек должен рассматривать в философском плане достойную, честную, счастливую жизнь как цель. Глаголы, которые я перечислила, лишь метод для достижения этой цели. И я, лично я не собираюсь подменять цель методом…
— Ты того, — насупился Любомир, — не ляпни это где-нибудь на людях…
— Глупенький, — пожалела Майя. — Тебе книги серьезные читать надо. И вообще повышать образование.
— Где я тут повышу? — махнул рукой Любомир.
— Начни с самообразования. Выпиши журналы «Коммунист», «Партийная жизнь»… А ты утыкаешься в «Человек и закон» и полагаешь, что с его помощью станешь философом.
ebooksa