— Не держим, — равнодушно ответила хозяйка.
— Винограда бочки на две хватило бы, — заметил Онисим, достав из кармана свой знаменитый кисет.
— Давить некому. — Хозяйка говорила небрежно, словно отмахивалась от мухи.
— Сам-то где?
— Под Брестом закопан.
— В первые дни? — Онисим, поколебавшись, протянул кисет мне.
— Нет, — сказала хозяйка, — на обратном пути.
— Ежели на обратном, то непременно закопан. — Онисим вздохнул, видя, что мой щипок получился большим: махорки убавилось. Чиркнул зажигалкой и почему-то повторил: — Ежели на обратном…
— В сорок четвертом, — ответила хозяйка. — Извещение есть…
— А вас саму, извините, как зовут? — спросил Онисим.
— Алевтина Владимировна…
— Хорошее имя.
…Хозяйкин сын, подросток лет четырнадцати, бледный очкарик, провожал нас до гостиницы. Однако повел не к центральному входу, где на куске фанеры давно выгорели слова: «Гостиница «Восток», — а через двор, мимо кучи угля, в котельную.
Там мне предстояло провести ночь, первую ночь вне дома.
Да, первую…
В тот злополучный день, когда Даша ушла и Онисим сказал, что ждет от меня помощи, я спросил:
— Ну чем я могу тебе помочь, черт старый? Сам сижу без работы и без копейки. Жду у моря погоды. Жду, пока Шакун даст указание какому-то боцману Семеняке, чтобы тот смилостивился и взял меня на буксир. Матросиком…
— Матросиком, — поморщился Онисим. Спокойно сказал: — Ты не суетись… Помнишь, однажды разговор у нас с тобой про друга моего был, за которым будто бы должок есть? Ты тогда еще думал, что у меня шарики заскакивают.
Онисим смотрел серьезно, хитро. Мне, наверное, следовало выслушать его внимательно, без психа. Но я устал от неопределенности, устал до трясучки.
— Нашел друга?! — выкрикнул я. — Хочешь сказать, что нашел…