— Ужасно.
— Табита! — громко позвал он. — У тебя готово?
— Сейчас! — донеслось из кухни.
Он успел переодеться. Ковбойка, джинсы, сапоги с пряжками… не хватало шестизарядного кольта за голенищем.
— Для великомученика ты неплохо выглядишь, — сказала она.
— Ты тоже.
Табита внесла поднос с чем-то дымящимся в глиняных горшочках.
— Это надо есть палочками, — оживился Раш. И дышать, как сеттер, загнавший зайца.
— Почему как сеттер?
— Сейчас поймешь.
Неуклюже, с третьей попытки подцепив скользкий гриб, Эмили отправила его в рот и замычала от удовольствия. Она проглотила два или три сладковатых куска мяса, почти не разжевывая, вдруг высунула язык и задышала часто-часто, по-собачьи.
— Что это? — испуганно спросила она, не закрывая рта.
— Горючая смесь по-китайски. Коронное блюдо Табиты. Возьми ложку, не мучайся.
Но с этой минуты Эмили только заливала водой пожар в горле. А те двое ели словно вперегонки, и деревянные палочки мелькали, как вязальные спицы.
В одиночку усидев почти весь коньяк, Раш вдруг посмотрел на Эмили каким-то новым, неизвестным ей взглядом и коротко сказал:
— Разденься.
Это была скорее просьба, нежели приказ, но не выполнить ее казалось невозможным. Эмили покосилась на Табиту и, чуть замешкавшись, сбросила халат.
— Повернись чуть-чуть боком. Вот так. А теперь представь, что ты натягиваешь чулок.
Чувство неловкости уступило место острому возбуждению. Она увидела себя его глазами.
— В чем дело? — недовольно спросил он, заметив, что она разгибается.