Мы с Миколой враз смекнули, что на бревне то нам сподручней будет. Оседлали мы его, плывем, плывем, и копьями-посохами от дна отталкиваемся, а сердце-проводник впереди по воде извивается, но теперь на поводке, который мы к сучку привязали. Для этого Микола рукавом рубахи пожертвовал, хотя жертвовать там особо было нечем.
Плыли мы таким удобным способом до самых сумерек, а потом и всю ночь с коротким поочередным сном, пока не забрезжил новый день. Иногда поворачивали за один остров, иногда за другой. А потом сердце-головастик перестало плыть и вокруг стало тихо-тихо.
21 серия. Мигульские черви
Смотрим мы на сердце притихшее, как завороженные, а оно продолжает биться и кровью исходить.
-Чего это с ним? – спрашиваю.
– Почуяло что-то, – говорит Микола, а сам потихоньку за веревочку сердечко к себе подтягивает.
Раз, потянул, два, а на третий уж вытаскивать собирался, как под проводником зеленая вода потемнела, забурлила и всплывает наружу разверзнутая круглая пасть размером с камазовское колесо. Подводный зверь вмиг сердце проглотил и обратно в воду, блеснув на поверхности нескончаемой чешуйчатой коричневой спиной в синих крапинках. Я от неожиданности так и застыл на месте, да и Микола сидит, как каменный, с оборванным куском веревки. А потом как спохватится:
– В воду! – мне кричит и сам ныряет.
Он в одну сторону, я в другую, а бревно без нас на воде качается. Выплыли в отдалении, смотрим, а ничего не происходит. Вокруг тишина.
– Чего прыгали то? – спрашиваю.
– Червь Мигульский, – говорит Микола. – Зря он его целиком заглот…
И он не успел договорить. Водная гладь неподалеку взорвалась таким взрывом, что нас отбросило на добрые полсотни метров назад. Бревно в щепы разнесло, да и мы, не знаю, как живы остались.
Я поначалу даже забыл, как дышать. Глазами моргаю, ищу глазами Миколу, а он в стороне в тумане фыркает.
– Живой!? – кричу ему.
– Живой! – откликается. – Ты где?
– Да здесь я, где ж мне еще быть?
– Говори, не останавливайся, а то я не вижу ни черта!
– Что за Мигульский червь? – в туман кричу.
– Это подкормыш старухи Мигулы, – отвечает мне голос из тумана, ближе уже. – Их много у неё.
– Что за старуха?