Ушедший в себя Родион машинально взял табличку, несколько секунд непонимающе смотрел на неё, а потом вдруг, подняв лицо к Андрею и держа табличку двумя руками, навзрыд, со всхлипываниями заплакал. Андрей, растерявшись в первый момент, неловко обнял мальчика, стараясь успокоить, а тот, прильнув к нему, продолжал рыдать. Андрей, чувствуя, как у него самого набегают слёзы, гладил Родиона по спине и, не умея сказать, всё бессмысленно повторял:
– Ну, ну, Родя, ну, чего ты?.. Ну, чего ты, Родя?..
Длилось это, должно быть, полминуты, потом взревели двигатели на двух соседних площадках. Родион отпрянул, отёр лицо и, не глядя больше на Андрея, полез в люк капсулы.
– Я вас никогда не забуду, Андрей Ильич! – крикнул он, перекрывая гул прогреваемых рядом двигателей, перед тем, как захлопнуть люк.
Андрей постоял несколько секунд, не в силах двинуться, затем опрометью бросился прочь с площадки.
По расчётам, капсула Родиона должна была стартовать сразу вслед за Фалиным и Барковым, а эти две уже заканчивали прогрев и выходили на стартовый режим. Фалин говорил, что очень важен, критически важен порядок входа в Канал.
"Чёрт бы его побрал!.." – в сердцах подумал Андрей, даже не поняв кого или что он имеет в виду.
Пять капсул, одна за другой, поднялись в свете прожекторов над площадками и, повисев мгновение, ровно так же, одна за другой, словно бы растворились в перекрестии лучей. Родион не нарушил строй, и Андрей ощутил непрошенную, незваную, ненужную сейчас, какую-то горькую гордость за своего ученика.
"Чёрт бы побрал всё это!.." – снова подумал он.
Едва стих гул двигателей, "пришлые" начали выводить остальные капсулы на старт. Хрунов вел капсулу Зиминой. Лена шла за ним, прямая как струна, с окаменевшим лицом, глядя прямо перед собой.
Андрей отвернулся и стоял лицом в чёрную степь. Помочь он ничем не мог, а смотреть не было сил. Он слышал, как прогревались двигатели, постепенно выходя на стартовый режим, как взвыли, поднимая капсулы, и как замолкли, один за другим, после чего как-то по-особенному громко и упруго зазвучал несмолкаемый стрёкот степи.
Команда "Ну, довольно!", которую он всё время подсознательно ждал, так и не прозвучала.
"Как быстро… – подумал Андрей. – Как быстро и обыденно…"
У него возникло чувство, что навсегда и без надежды написать или позвонить уехал какой-то очень близкий и дорогой человек, возможно даже, единственный, и он своими руками собирал ему вещи в дорогу…
Он повернулся.
Хрунов сидел на бетоне возле ангара, устало привалившись спиной к стене и безвольно положив руки на колени согнутых ног. Он не отрываясь смотрел в небо.
Андрей опустился рядом с ним.
– Беспокоитесь, Николай Карпович? – спросил он, просто чтобы что-то сказать.
Хрунов мельком взглянул на него.
– Разве что о Зиминой и детях, – он снова смотрел в небо, – а о "пришлых"…Чего о них беспокоиться? Это им о нас надо беспокоиться…
ebooksa