1888

Краем глаза я заметил, как ко мне обеспокоенно спешила Клаудия, явно желая о чем-то рассказать. Однако на середине пути один из джентльменов пригласил ее на танец, и женщина, растаявшая от редкого мужского внимания, согласилась. Значит, информация, полученная от Виктора, не была столь важной и первостепенной.

Мне танцевать совсем не хотелось, но в этом не было вины моих амбиций или высокомерия, проявленного по отношению к гостям. Спустя несколько часов после начала вечера во мне преобладало чувство недомогания, слабости во всем теле и тяжести в груди, а в горле стало снова першить.

Ожидая, пока мисс Дю Пьен освободится, я стоял спиной у стены около открытого окна, дышал свежим воздухом, не испорченным людским потом, сладкими женскими духами и мужским табаком, и следил за тем, как мистер Гилберт не сводил своих похотливых глаз с племянницы Бенедикта.

– Ох, – тяжело выдохнула Клаудия, вытирая выступившую испарину со лба. – Итан, если вы вдруг соберетесь пригласить меня на танец, то приготовьтесь получить отказ.

– Всего один танец, а вы уже в изнеможении? Потанцуем в следующий раз.

– Пока вы впустую тратили время на болтовню с Пенелопой, я успела поговорить почти со всеми в зале, – ответила она, убирая за ухо выбившуюся прядь волос. – Никогда прежде не замечала, как много возле нас ничтожных людей, не приносящих пользы.

– И не говорите. Столько верующих разродилось.

Мисс Дю Пьен не оценила моего искрометного проявления кощунства и одарила меня взглядом, полным порицания. Довольно странно было получить осуждение от человека, ни в коем виде не признающего религию.

Она строгим взглядом оглядела зал и сказала:

– Как же все это некрасиво.

– Мне тоже не нравится. На что вам жаловался Виктор?

– Лорд Абберлайн не смог посетить меня ввиду плохого самочувствия, вызванного, как я и предполагала, сибирской язвой, – ответила женщина. – Он пообещал явиться завтра. С врачами молодой человек не контактировал, пытался лечиться сам. Побоялся, что кто-то, не имеющий отношения к расследованию, узнает про склад и доложит в полицию.

– Вы сообщили ему, чем он болен?

– Нет. Виктор неприятен нам обоим, и если он сойдет на некоторое время с дистанции ради лечения, то это даст вам преимущество.

– Я думал, после случая с мужем Эбигейл вы вспомнили, что врач должен всегда говорить о вещах, представляющих угрозу для жизни.

– Запомните, что в нерабочее время врач никому ничего не должен! – сквозь зубы произнесла Клаудия, грозя тонким пальчиком. – Насколько мне известно со слов лорда Олсуфьева, вы сами не отошли от старых дел и в последний раз пообещали ему избавиться от Томаса Гилберта, убрав с дороги заодно и Виктора Абберлайна. Может теперь, когда вы узнали диагноз ненавистного юноши, лично скажете ему? Хорошо делать что-то чужими руками. Да?

– Ладно уж вам, не ругайтесь. Выпейте еще бальзама.

Вдруг в толпе танцующих на мгновение показалось раскрасневшееся лицо Анны, которая заметила нас с Клаудией, что заставило последнюю ужасно нервничать, брюзжать и сердиться.

– Рада, что у вас обоих получилось приехать на прием к Себастьяну, – сказала племянница Бенедикта, светло и приветливо улыбнувшись. – Не помешаю своим присутствием?

– Помешаете. Мы секретничаем, – проворчала моя подруга в ответ. – Не хочется, чтобы кто-то посторонний знал о наших тайнах.