Она не ответила — да она никогда ему не отвечала.
Взяв с собой чашку и вернувшись в гостиную, он уселся на диван рядом с матерью. По телевизору показывали какое-то состязание — можно было позвонить, если знаешь правильный ответ. Телеведущий был молод и держался неестественно. Мать и сын сидели молча.
— Мама, на работе меня совсем не понимают, — проговорил Ларс.
Он отпил глоток из чашки, обжегшись горячим кофе. Юный ведущий, пытающийся говорить быстро, несколько раз запинался.
— Мне кажется, я влюбился, — неожиданно для себя произнес Ларс.
Рози взглянула на него, потом снова погрузилась в телепередачу. Он почувствовал, что терпеть не может сидеть рядом с матерью таким вот образом. И зачем только приехал к ней? И почему в ее присутствии он всегда чувствует себя ребенком? Почесав голову, Ларс встал и зашел в ее спальню.
Там было темно и душно, кровать стояла не застеленная. Ларс принялся рыться в ящиках комода — иногда он находил там деньги, которые тут же запихивал в карман. Он всегда брал у нее деньги, сколько себя помнил, словно его никогда не покидало чувство, будто она ему что-то задолжала. Однако на этот раз он не нашел наличных — только кучу рецептов среди ее отвратительного нижнего белья. Он схватил три штуки — один из них выглядел вполне сносно, так что Ларс сложил их и спрятал в карман. Откуда он знал, что они лежат у нее там?
Снова вернувшись в гостиную, он посмотрел на Рози. Некоторое время стоял, не сводя с нее глаз, — все его существо переполнялось скорбью, однако он не умел справляться с чувствами такого масштаба, и скорбь перешла в ненависть. С ненавистью иметь дело куда проще.
— Я намерен расстаться с Сарой.
Он заметил, что она услышала его слова.
— Ты ведь помнишь Сару?
— Сара, — повторила Рози с интонацией, которой никто не смог бы понять.
— Она слишком похожа на тебя, — буркнул Ларс.
Рози смотрела телевизор. Телеведущий неестественно хихикал.
— Жизнь — как беличье колесо, мама, все крутится и крутится до бесконечности. Ты научила меня тому, что женщины трусливы… Ничто не меняется…
Рука Рози, лежащая на коленях, задрожала. Через некоторое время Рози расплакалась, жалобно всхлипывая.
Ларсу полегчало.
Выйдя из «Счастливой лужайки», он уселся в машину, поехал вперед, пробираясь среди оживленного потока машин, встал в пробке на Карлбергсвеген, пощупал рецепты в кармане — они стали влажными от его потных ладоней. По радио передавали хард-рок восьмидесятых, голос парня звучал по-идиотски. Несколько капель упали на лобовое стекло. Это был моросящий дождь, легкий и теплый, не дающий прохлады, которую все так ждали. Наклонившись вперед, Ларс посмотрел на небо — черные тяжелые облака медленно ползли над городом. Все вокруг приобрело какой-то странный оранжево-голубоватый оттенок. В воздухе ощущалось высокое давление. У Ларса заболела голова, он стал массировать переносицу. Машина сдвинулась вперед еще на несколько метров. Внезапно разразилась гроза — не отдаленное громыхание, как это обычно бывает, а оглушительный взрыв прямо у него над головой. Испугавшись, он инстинктивно сжался, и тут небеса разверзлись, ливень обрушился на головы людей, которые побежали, ища укрытия. «Дворники» работали с максимальным усилием, лобовое стекло запотело изнутри, мир за стеклом исчез в тумане.
Ларс вставил ключ в замочную скважину. Верхний замок был не закрыт — это означало, что Сара дома. Он незаметно вошел в холл, тихо прикрыв за собой дверь, прошел в кабинет, открыл ящик стола и спрятал туда рецепты.
Сара сидела в гостиной и писала статью об одиноких женщинах-художницах и их сложной финансовой ситуации. Статья называлась «Социально-экономическое насилие». Сара возилась с ней уже давно. Он не понимал, почему она так упорно пытается ее закончить. Кто захочет такое читать?
ebooksa