— Я бы не отказался осмотреть ее приятные места.
Я бросил камень. Камень пролетел, едва задев его плечо.
Хайдар подошел и скрутил мне руки.
Я стал бить его ногами. Хайдар еще сильнее скрутил. От боли заныло все тело. Обида подкатила к горлу, я уже плакал, сгибаясь под чужой рукой, пытаясь освободиться: — Пустите!
А все вокруг смеялись и смотрели на этот концерт. Хайдар был совершенно невозмутим.
— Давайте его зарежем как барашка! — предложил он.
Парша вырыл на свежей пашне ямку, куда будто должна стечь кровь жертвы. Циклоп с Хайдаром крепко связали мне руки и ноги и опрокинули на землю. Я корчился, рыдал, лежа лицом в грязи. На шею повесили табличку: Барашек.
— Не дрыгайся! — хохотал Хайдар. — Придавите его крепко к земле! Мями, держи его голову над ямой! Рейимчик, подай нож!
«Ножом» был кол. Хайдар взял «нож», засучил рукава, помыл руки, подражая мяснику, и стал колом водить туда-сюда по горлу.
— Эх, нож тупой! Барашек еще жив! — говорил он хохоча. И все вокруг хохотали. — Позовите собак, пусть вылакают свежую кровь.
Парша и Циклоп, свистнув, позвали своих лакеев и кивнули им на яму: ну! Те опустились на четвереньки, изображая собак.
Потом руки и ноги мои развязали. Захлебываясь от слез, беззащитности, невозможности отомстить, я встал и пошел.
— Куда же ты с отрезанной головой?
И опять хохот.
— Только посмей дома рассказать! Только девчонки все рассказывают! А теперь, ребята, воздвигнем тут памятник, как-никак пролилась кровь. Напишем: «Здесь зарезан барашек по имени Юсуфка».
Шум, смех остались позади. Я держал в руке серп. Повернув за вал, вытирая кулаком слезы, я направил острие серпа на себя.
— Ты что? — Руку с серпом остановил Парша. Взгляд его был участливый.
— Ты что, шуток не понимаешь?
Я не двигался, не испытывая ненависти к ненавистному Парше.
— У него же шутки такие, он же во! Немного того! А ты так серьезно.