Хуртианц, со свойственной ему дерзостью, возмутился:
– К чему все эти неслыханные запреты? Я не потерплю никаких вынужденных задержек или ограничений! Я требую, чтобы мне объяснили, на каких основаниях меня практически содержат в заключении!
– Я уже объяснил причины, по которым мне пришлось принять такое решение, – ответил Ильдефонс. – Короче говоря, пока это совещание не закончится, никому не разрешается входить в Большой Зал или выходить из него.
– Продолжайте! – сухо сказал Хуртианц. – Постараюсь сдерживать по возможности свое нетерпение.
– В качестве вступления, подчеркивающего существо дела, позволю себе сослаться на авторитет Фандаала, величайшего мастера нашего искусства. Его предостережения суровы и однозначны – они служат теоретической основой протокола, определяющего наши свободы и обязанности. Таким протоколом, само собой, являются «Голубые принципы».
Хаш-Монкур вмешался:
– Помилуйте, Ильдефонс! Ваша риторика звучит внушительно, но вы увлекаетесь длиннотами. Предлагаю поскорее перейти к делу. Если я не ошибаюсь, объявляя о созыве конклава, вы упомянули о том, что обнаружение новых фактических обстоятельств делает необходимым перераспределение имущества Риальто. В связи с чем могу ли я поинтересоваться, какие новые артефакты подлежат такому распределению и каковы их характеристики?
– Вы предвосхищаете события! – прорычал Ильдефонс. – Тем не менее, раз уж вы затронули этот вопрос, надеюсь, что каждый из присутствующих взял с собой подробный перечень имущества, конфискованного им после того, как было вынесено решение о распределении собственности Риальто? Все выполнили это требование? Нет? Честно говоря, я ничего другого не ожидал… Ну что ж, о чем, бишь, я? Можно считать, что я отдал должное памяти Фандаала.
– Верно, – кивнул Хаш-Монкур. – А теперь, будьте добры, опишите новые находки. В частности, где они спрятаны?
Ильдефонс поднял ладонь:
– Терпение, Хаш-Монкур! Вы помните, к каким последствиям привело импульсивное поведение Хуртианца в Фалу́? Он порвал принадлежавшую Риальто копию «Голубых принципов», что, помимо прочего, побудило Риальто подать иск.
– Прекрасно помню! Все это буря в стакане воды – по меньшей мере на мой взгляд.
Высокая фигура в свободном черном костюме, с мягким черным беретом на голове, надвинутом на лоб, выступила из теней.
– На мой взгляд, это не так, – произнес человек в черном и скрылся в тени.
Ильдефонс проигнорировал это замечание.
– Рассматриваемое дело заслуживает пристального внимания хотя бы с теоретической точки зрения. Истцом был Риальто, а собравшиеся здесь чародеи были ответчиками. Как указал в исковом заявлении Риальто, сущность дела предельно проста. По его словам, «Голубые принципы» запрещают какое-либо намеренное изменение или повреждение «Монстрамента» или очевидной либо подразумеваемой копии такового – нарушение этого запрета влечет за собой наложение штрафа в размере трехкратной стоимости любых убытков, понесенных в результате такого преступления; максимальная степень наказания сводится к полной конфискации имущества нарушителя. Таково утверждение Риальто, и он принес с собой разорванную копию «Монстрамента» в качестве вещественного доказательства факта преступления, а также в качестве юридического документа, подтверждающего справедливость его иска.
Ответчики, побуждаемые Хаш-Монкуром, Хуртианцем, Гильгадом и другими, отвергли обвинения не только как лишенные всяких оснований, но и как нарушающие «Голубые принципы» со стороны самого истца. По их утверждению, Риальто, возбудив судопроизводство, тем самым создал повод для встречного иска. С тем чтобы обосновать такую позицию, Хаш-Монкур и другие присутствующие здесь отправились на Тучеворот Охмура, где рассмотрели спроецированный текст «Монстрамента» и где Хаш-Монкур заявил, по существу, что любая попытка представить в суде поврежденную или намеренно измененную копию «Голубых принципов» сама по себе составляет тяжкое преступление.
Таким образом, Хаш-Монкур и его сторонники согласны с тем, что, представив в суд поврежденную копию «Монстрамента» в качестве доказательства, Риальто совершил преступление, которое должно быть наказано еще до того, как можно будет приступить к рассмотрению предъявленных им обвинений. Хаш-Монкур и его сторонники заявляют, что Риальто очевидно виновен в преступлении и что не только предъявленные им обвинения должны быть отвергнуты, но что единственным существенным вопросом остается определение степени наказания, которому должен быть подвергнут Риальто.
Здесь Ильдефонс сделал паузу, переводя взгляд с одного лица на другое.
– Я достаточно точно изложил сущность дела?
ebooksa