— У ствола какой-то голубоватый отлив.
— В этом вся красота, господин оружейник. А получается он при помощи жирной сурьмы.
— Итак, решено, платим пять луидоров.
— Позволю себе заметить, сударь, что я имел честь назначить шесть луидоров.
Оружейник заговорил вполголоса:
— Послушайте, Парижанин. Пользуйтесь случаем. Сбудьте это с рук. Вашему брату такое оружие не к лицу. С ним живо попадетесь.
— Это-то верно, — подтвердил Парижанин, — вещица в глаза бросается. Человеку с положением больше подходит.
— Согласны на пять луидоров?
— Нет, шесть. По одному за заряд.
— Ну, а шесть наполеондоров?
— Сказал — шесть луидоров.
— Выходит, вы не бонапартист, раз предпочитаете Луи Наполеону!
Парижанин, по кличке Краснокожий, ухмыльнулся.
— Наполеон получше. Но Луи — повыгоднее.
— Шесть наполеондоров.
— Шесть луидоров. Для меня это разница в двадцать четыре франка...
— Значит, не столкуемся.
— Что ж, оставлю себе безделушку.
— Ну и оставляйте.
— Спустить цену! Чего захотели! Уж никто не скажет, что я продешевил такую вещь. Ведь это новое изобретение.