– Попробую. Убийца находился в коридоре и вдруг пропал; но раз он не воспользовался ни дверью, ни окном, то, следовательно, ускользнул через какой-либо другой выход.
Жозеф Рультабийль с жалостью посмотрел на меня, пренебрежительно улыбнулся и не замедлил сообщить, что я рассуждаю как олух.
– Да что там – как олух! Как Фредерик Ларсан!
Рультабийль относился к Ларсану то с восхищением, то с презрением и соответственно величал его то молодцом, то дурнем, смотря по тому – я уже об этом упоминал, – подкрепляли находки Ларсана его рассуждения или же им противоречили. Такова была одна из черточек благородного характера этого удивительного ребенка.
Мы встали и отправились в парк. Когда мы оказались во дворе и направлялись к выходу, нас заставил обернуться стук ставен о стены: в одном из окон второго этажа виднелось багровое, тщательно выбритое лицо, которое было мне незнакомо.
– Вот так так! – прошептал Рультабийль. – Артур Ранс!
Он наклонил голову и ускорил шаг; я услышал, как он бормочет сквозь зубы:
– Значит, этой ночью он был в замке? Зачем он сюда пожаловал?
Когда мы отошли подальше, я поинтересовался, кто такой этот Артур Ранс и откуда Рультабийль его знает. Репортер напомнил свой утренний рассказ: Артур Ранс – это тот самый американец из Филадельфии, с которым они так славно выпили на приеме в Елисейском дворце.
– Но разве он не собирался почти сразу же уехать из Франции? – спросил я.
– Собирался, потому-то я так и удивился, увидев, что он не только остался во Франции, но и посетил Гландье. Приехал он сюда не утром и не ночью, а, должно быть, вчера перед обедом, но я его не видел. Интересно, почему же привратники меня не предупредили?
Я заметил, что он еще не рассказал, каким образом ему удалось их освободить.
Мы как раз подходили к их домику; папаша и матушка Бернье следили за нашим приближением. На их цветущих лицах сияли добрые улыбки. Казалось, временный арест не оставил у них никаких неприятных воспоминаний. Мой юный друг спросил, в котором часу прибыл Артур Ранс. Они ответили, что в первый раз слышат о его пребывании в замке. По-видимому, он появился накануне вечером, но ворота они ему не отпирали: Артур Ранс, как большой любитель пешей ходьбы, имел привычку выходить из поезда на маленькой станции Сен-Мишель, откуда шел через лес к замку. Он подходил со стороны грота Святой Женевьевы, спускался в него, перешагивал через невысокий забор и оказывался в парке.
По мере того как привратники рассказывали, лицо Рультабийля темнело, выражая некоторое недовольство, по всей вероятности самим собой. По-видимому, он был несколько смущен тем, что жил в замке, скрупулезно изучал сам замок и его обитателей, а ему сообщают, что Артур Ранс имеет обыкновение приходить в замок пешком. С мрачным видом он принялся уточнять:
– Вы сказали, что Артур Ранс имеет обыкновение приходить в замок пешком. Когда он приходил в последний раз?
– В точности не скажем, – ответил господин Бернье, – во-первых, потому, что сидели все это время под замком, а потом, ведь этот господин не входит и не выходит через ворота.
– Но может, вы знаете, когда он был здесь в первый раз?
– Да, сударь, лет девять назад.
– Значит, девять лет назад он был во Франции, – проговорил Рультабийль. – А в этот приезд сколько раз, по-вашему, он был в Гландье?
– Три.
ebooksa