— Да простое. Бутылку вина. Гарийского, с пузырьками. Почти всегда срабатывает, значит. Мы ее применили, того, ко всем двадцати пяти — и двадцать четыре запели, что шахтеры после смены.
— А двадцать пятый?
— А этот сказал, что тоже, значит, запоет, если мы, гадкие шалуны, сделаем это еще разок.
— Не обманул, — добавил второй палач.
— Ладно, — кивнул Брастомгруд. — И чего они наговорили?
— О, да много чего! — потер руки палач. — Извольте видеть, ваше превосходительство, мы вот тут на бумажечке, значит, того, записали. Изложили все, значит, как есть, в подробностях. Так вот.
Бумажечка оказалась пергаментным свитком десяти локтей в длину, и исписали ее палачи таким бисерным почерком, что слезились глаза. Брастомгруд, близоруко щурясь, раздраженно повертел пальцами и велел:
— Изложите суть.
Суть заключалась в том, что хобии заключили союз с йоркзериями и соглашение с Кободардом. Видя, что произошло с Кобольдаландом, варды предпочли сдаться без боя, выговорив себе за это послабления. Они подчинились Подгорному Ханству, но сохранили самоуправление.
И это стало крахом Яминии. Хобии бесшумно пересекли Кободард и обрушились на цвергов, как туннельный свод. Благодаря йоркзериям они прошли самыми глубинными тропами, поднялись выше в сотне мест одновременно и напали сразу отовсюду. Застигнутые врасплох подземные города брались с позорной легкостью — и только город-крепость Хасма оказалась жилой посложнее.
Однако хобии даже не сомневаются, что ее взятие — вопрос считаных дней.
— Ладно, а этот где? — спросил Брастомгруд. — Как его… Гуган-Гунках.
— А, мессир Ворошила-то? — хмыкнул старый палач. — Есть он, значит. Отдельно, того, держим. Привести?
— Давайте его сюда.
Заместитель посла выглядел куда увереннее, чем несколько часов назад. Он тоже слышал боевые рога и прекрасно понимал, что это означает. Брастомгруд смерил его тяжелым взглядом, опустил на плечо мозолистую ручищу и процедил:
— Радуешься, крот? Думаешь, спасся?
— Ну что вы, воевода, — узнал его по голосу слепец. — Рано мне радоваться. Вот когда наши город займут, да вас всех в стены замуруют — вот тогда и порадуюсь.
Брастомгруд стиснул морщинистое розовое рыльце. Хобий противно завизжал. Воевода крутанул еще, сильнее, и зло сказал:
— Ты меня в стену-то замуровывать не спеши. Может, нас и перебьют, конечно, но ты этого точно не увидишь. До завтра мы уж продержимся, а завтра тебя казнят.
— За фто?! — прогундосил Гуган-Гунках. — Я зе фоеннопленный!.. Пуфтите!..