Он даже на нее не посмотрел. Только на меня. С такой злостью, что казалось мое сердце остановится раньше, чем последует наказание… а оно последует.
Глава 17
Сделал несколько шагов ко мне и схватил за горло всей пятерней. Настолько огромной, что казалось он зажал всю мою шею в тиски. И отступать уже поздно. Сама виновата.
— Кто тебе разрешал сюда ходить?
— Никто не запрещал, — тихо возразила и не отвела взгляд, стараясь до конца выдержать, не сломаться, не дать ему унюхать мой страх, который мелкими точечными мурашками поднимался от щиколоток вверх, заставляя каждый волосок приподняться. И с чего это я вдруг решила, что больше не боюсь его. Какая чудовищно глупая самоуверенность.
— Если мне что-то запрещено, то я хотела бы об этом знать.
Смотрит зло, страшно и молчит. И молчание пугает намного сильнее, чем если бы он рычал.
— Тебе запрещено приближаться к… к ней.
Он споткнулся, когда говорил. На секунду показалось, что не знает, как назвать девочку. Поперхнулся словом, оно застряло у него в горле, и он так и не произнес его. И я кажется знала что это за слово.
— Почему?
— Я так сказал! Чтоб духу твоего не было возле нее!
Прорычал и у меня волосы зашевелились от этого рыка.
— Ей нужно общение… она ведь ребенок.
Пальцы сдавили мое горло сильнее, сдавили так, что кислорода в легкие стало поступать меньше.
— Заткнись! Тебя никто не спрашивал!
— Почему? Что не так? Или ты боишься, что я причиню ей зло?
Оскал был улыбкой, но такой жуткой, что мне захотелось зажмуриться.
— Бояться тебя? — переспросил и засмеялся, — Не льсти себе. Ты ничто.
— Я твоя жена.
Я не заметила, что впервые говорю ему «ты» и сама не знаю, как это произошло и в какой момент это стало возможным. Нахмурился, улыбка пропала, брови словно срослись в одну душу и выступили две морщины на широком лбу. Кривая усмешка: