Зоня покачала головой.
– Не моё это дело – советовать, не моё, – шептала она. – Отосласть бы в монастырь, но примут ли там?
– Выдать её за кого-нибудь? – сказал Павел.
– Она! Но! Не пойдёт и за пана! – воскликнула Верханцева. – Нет… нет…
Прерывистый разговор окончился на том, что Павел повторил:
– Не хочу, чтобы она была здесь! Злая и постаревшая!
Не утешение от неё, а огорчение и мучение. Достаточно меня измучила!
Несколько дней епископ не ходил домой и Бету пускать к себе не велел. Он также был занят днём и ночью, потому что к нему снова шли люди.
Во все стороны он явно и тайно отправлял послов, делались какие-то большие приготовления. Совещания часто кончались ближе к утру, начинались на рассвете. Легко было предвидеть, что мстительный человек готовился к какому-нибудь грозному возмездию.
Бета ходила разгорячённая, отчаявшаяся, заплаканная, когда одного вечера на этих дням вошла Зоня.
– Ну что, голубка моя! – шепнула она тихо. – Вернулся наш пан, но что с ним делается? Как-то изменился! Не узнать человека. Стал другим. Говорить уже с ним нельзя. Когда рассердится, как теперь, никакой ему женщины, на глаза не показывайся!
Напрасно, по-разному подходя, Вырханцева пробовала вытянуть из неё ответ; та смотрела на неё, не понимая, вся в себе.
– Разве я этого не предсказывала, – продолжала вдова. – Он к вам уже сердце потерял. Это давно намечалось.
Упаси Боже, чтобы не в добрый час вас в монастыре не приказал замуровать. Епископ! Монашки должны его слушаться! Я столько света видела! Этот человек не имеет сердца!
Бета расплакалась, отталкивая зловредную пророчицу, пока наконец, сломленная, не попросила у неё совета:
– Зачем долго ждать плохого! – ответила Зоня. – В свет иди, беги, пока есть время! Найдётся не один, кто тебя возьмёт! Потом сможешь ему отомстить и не дать ему покоя! Пусть искупает!
С лица Верханцевой брызгало такое желание мести, такая нелживая злость, что проняла Бету.
– У меня никого нет! Куда я направлюсь? – воскликнула она.
Казалось, Зоня ждала только этого, приблизилась, показывая большую нежность и заботу, тихо начинались совещания.
Верханцева, по-видимому, имела давно составленный план.