– Влоцлавек сдался, – прибавил Домарат, – добрый знак, за ним быстро пойдут и другие, гроды, захваченные изменой.
– Дай Боже, и я на это надеюсь, – холодно ответил Судзивой, – но для этого нужно работать. Зло не спит.
– Разобраться бы с этим как можно скорее, – вставил Домарат. – Если бы какой-нибудь лучник выстрелил в Белого, я бы не гневался. Ни Богу, ни людям от него ничего, а покуда он жив, у нас не будет спокойствия.
– Я был бы того же мнения, – воскликнул Судзивой, садясь на пенёк, – если бы король дал ему для жизни какой-нибудь удел.
Сидел бы спокойно на нём.
– Он! – подхватил Домарат. – Он не усидел в монастыре, а мог бы проиграть ради маленького куска? Несколько месяцев было бы тихо, кто-нибудь шепнул бы ему… натравил, он вырвался бы снова.
– Всё же возраст его от бунтарства отучит! – вздохнул Судзивой.
– Я не верю в это, – закончил Домарат.
Все начали рассаживаться, по возможности ближе к воеводе, который всё время был хмурым и смотрел в пол.
– Король с налогом к нам тоже пришёл невовремя, – прибавил он. – Те, кто были им недовольны, по-видимому, снова сильно кричат.
– И угрожают, – сказал Волк.
– Наленчи съезжаются в усадьбы и протестуют, крика достаточно, – говорил Зубач.
– Потому что есть причина кричать, когда кожу сдирают, – вставил подканцлер Познаньский Иво. – Пусть бы король с землевладельцев и кметов брал, потому что ему кое-что принадлежит, но с духовенства… И нам прикажет платить налоги! Во что же обратятся старые привилегии!
Когда ксендз говорил, оживлялся всё больше, а его темперамент был, видно, горяч, потому что на его лице выступила кровь и руки дрожали.
– Сначала нам скажут платить змельный налог, опреки традиции, а дальше впрягут нас в иные повинности. Мы всё-таки к этому не обязаны… потому что, когда рыцари кровь одают, мы держим связь между людьми и Богом. Мы сидим на этой земле, но король и пан наш в Риме… Людвик не имеет прав ни на нас, ни на наше имущество. Это так! – договорил он и ударил по столу.
– Отец Иво, тогда и вы против короля? – ответил Судзивой.
– Не против короля, нет, – воскликнул Иво, – но против тех, кто ему плохое советуют.
Ксендз на мгновение замолчал и вскоре сказал:
– Но этот налог не только нас, он всех непомерно обременяет. Прости, Господи Боже, разве не его советовал канцлер Завиша, чтобы найти подход к пану? Но ему им пива наварит.
– Правда, – вмешался Домарат, – шум ужасный, чуть утихло и улеглось, теперь снова кипит. Вот бы король помнил, что у него только дочки, а у нас дочки не наследуют. Ни их, ни зятьёв к трону не пустят. Это громко говорят.