Судзивой, который после утраты Фридруша не мог успокоиться, вздохнул.
– Я его знаю, – начал медленно Бусько, – добрым словом с ним можно многое сделать. Отправьте к нему…
Воевода потряс головой.
– Напрасно лгать, – сказал он, – он тебя послал ко мне, больше послов не нужно. Скажи ему, чтобы сдался мне… и может у короля прощение получить, и если не своё княжество, потому что, если бы он на нём сидел, мы никогда бы покоя не имели, то выкуп за него получит.
Обеспокоенный посол слушал, опустив голову.
– Пошлите кого-нибудь… – повторил он.
– Чтобы посадил в темницу или пытал, как того несчастного Ханку? Нет, я не пошлю никого.
– Так будет долго продолжаться, – отпарировал Бусько, – потому что нужно его убедить, нужно уговорить. Он и не думает о сдаче и будет бороться до конца.
– Пока хлеб не закончится, – прервал насмешливо Бартек, – а мы знаем, что его немного у вас.
– До голода далеко, – сказал Бусько. – Да ну… воля ваша.
Сказав это, он посмотрел на колпак, который держал в руке, и собрался уходить.
Воевода, несмотря на то, что так резко от него отделался, не хотел отпускать ни с чем. На самом деле он как можно скорее хотел покончить со смутьяном и готов был приступить к соглашению, только своё достоинство должен был уважать и не показывать ни излишнего желания, ни поспешности.
Бусько уже ушёл, когда он воскликнул ему вдогонку:
– Скажи своему князю, что он хорошо сделает, если как можно скорей сдастся, потому что рано или поздно должен будет это сделать, а сейчас, может, король был бы к нему более милостив.
Шут обернулся.
– Что он услышит от меня, будет немного значить, – сказал он тихо, – вызвите его на разговор.
Воевода покачал головой.
– Пусть он о нём просит, – сказал он коротко, и вошёл в шатёр.
Так Бусько должен был возвращаться с мелочью. В дороге те, кто признали в нём слугу князя, немного показывали на него пальцем, он отказывался, шутя.
Стерегущий у дверки Дразга велел ему отворить её. Сам князь лежал внизу. Когда он шёл от ворот в его избу, его увидела Фрида, и была уже почти уверена, что князь снова что-то затеял, думая о сдаче. От этого её кровь возмущалась.