Белый встал из-за стола и начал прохаживаться по комнате, в нём дрожал остаток энергии, умирая.
– Позвать Дразгу! – крикнул он.
Появился командир; на его невесёлом лице был заклеенный шрам от стрелы.
– Надолго у нас хватит провизии? – спросил, стоя напротив него князь.
Обращённые к пану глаза Дразги отвечали раньше, чем уста.
– Две недели не помрём, – сказал он, – но не поправимся… Муки мало… ртов стало больше… потому что и двадцать с лишним пленников нужно кормить.
Они молча стояли напротив друг друга, князь вдруг отвернулся и отправил его рукой.
Он посмотрел в окно, потянулся и как бревно повалился на свою кровать, подложив под голову руку. Фрида ходила по комнате, Буська сел в углу и смотрел на него. Бодчанка чувствовала, что это была минута решительного перелома; она попробовала словом влить в него мужество.
– Когда они не будут ожидать, пусть Былица сделает вылазку. Продовольствие можно бы подвезти по реке.
– Если бы она была, – ответил Белый. – Замок сжали, как в ладони, из него и мыши не выскользнут. Две недели… а потом…
Он не докончил.
Он вскочил неожиданно с кровати.
– Две недели!.. – сказал он тем странным голосом сомнения. – Все меня покинули, все, твои… мои… Казку Господь Бог наказал… да. Но королева Елизавета очень его любила, король тоже; ещё больше будут на меня сердится.
Он широко расставил руки.
– Даже достойно погибнуть не могу! – докончил он.
Он снова упал на кровать, закрыл глаза и Фрида больше не могла добиться от него ни слова.
IX
Прошла неделя; армия, стоявшая вокруг лагерем, правда, приближалась к рвам сражаться с гарнизоном словами… но ни штурма, ни нападения не предпринимала.
Белый совсем потерял отвагу, надежду и терпение. С каждым днём слабел больше. Фрида хлестала его насмешками, он переносил их с равнодушием, молча.
Он хотел спастись побегом из замка по реке; оказалось, что везде охраняли и стражники на барках крутились день и ночь.