Белый князь

22
18
20
22
24
26
28
30

Он сложил руки.

– Паничку… поедем с ними! Попытаем счастья! Монастырь, ну, монастырь, раз уж обязательно должен быть, то хоть там, в той земле, где наши люди, а тут…

Князь хмурился, слушая.

– Молчи же! – воскликнул он.

Он начал прохаживаться по помещению.

– Если бы я и хотел, не выпустят меня отсюда, – сказал он наполовину себе, наполовину Буське, при котором привык говорить то, что ему приходило в голову. – Меня здесь показывают, как кость великана, что висит на паперти, как диковинку, своим гостям, хваляться, что имеют в ордене кровь польских королей.

Я должен был бросить цистерцианцев… ежели уйду от бенедиктинцев, что скажут люди?

– Паничку, – живо прервал Бусько, – пусть они тут говорят что хотят, мы их оттуда слышать не будем. Раз эти паны приехали за нами – едем!

Князь молчал. Осмелевший Бусько приблизился к нему.

– Вспомните, паничку, – сказал он тихо, – те страшные дни, когда ряса вас обременяет и обжигает, когда ночью нельзя заснуть, потому что сняться Гневков и Польша. Много раз вы хотели хоть бы босым и с палкой отсюда вырваться. Разве так не было? Разве я не слышал и не видел? Лучше теперь ехать с ними, чем тогда, когда их не будет, стонать и жаловаться.

Князь поглядел на него презрительно, гневно, но ничего не отвечал – чувствовал справедливость замечаний своего шута.

Перед вечером Бусько, посланный в постоялый двор Под золотым щитом, привёл с собой одного только Предпелка. Князь хотел поговорить с ним с глазу на глаз.

Позванный появился. Он застал Белого после борьбы, после размышления, после внутренних раздоров с самим собой на первый взгляд спокойным.

Увидев входящего, Белый любезно к нему подошёл и сказал, точно наперёд был к этому приготовлен:

– Я взвесил то, что вы мне принесли. Не говорю ни да, ни нет. Дав кляту монаха, я отрёкся от собственной воли, я не владею собой. Говорите с аббатом… я его подданный.

Предпелк немного подумал.

– А если аббат не разрешит?

Белый замолчал. Молчание было многозначительным.

Предпелк предпочитал его, чем ответ.

– Сегодня я должен говорить с аббатом? – спросил он.