Собрание сочинений

У Веры же дела шли неплохо, она блестяще сыграла роль новенькой в гимназии. Она недавно подала документы в институт и теперь ждёт решения о зачислении в Драматен [160]. (Учёбу в Театральном Гётеборга она даже не рассматривала.)

Ларса «уговорили» вернуться на службу в Каролинский после перерыва, он ведь в последнее время занимался импортом ковров из Ирана, Пакистана и Турции. О том, как развивался этот бизнес, Ингер умолчала, но обилие образцов восточного ткачества в каждой комнате наталкивало на мысль, что товар сбывался без особого успеха.

– Я действительно пыталась убедить Петера прийти на ужин. Когда мы ещё сможем собраться все вместе, – щебетала Ингер, ставя на стол блюдо с овощами, приготовленными на пару. – Я позвонила ему за месяц. А он тогда сказал, что не может ответить, потому что, как он выразился, «это слишком далёкое будущее», а когда я позвонила ему на этой неделе, выяснилось, что у него экзамен. Но я считаю, он должен прийти, ведь все здесь и всё… я хочу сказать, что это редкий случай… – Она наконец села.

Стол был накрыт в столовой. Вера косилась на собственное отражение в соуснике. У Эммануила на коленях лежал «контрабандный» комикс. Ракель сосредоточенно выплёвывала морковное пюре. Ларс Викнер открыл бутылку вина.

– Что ты ела вчера? – спросил он Сесилию. – Вечерний приём пищи очень важен. Сесилия перечисляла всё, что они съели на ужин, и Ларс одобрительно кивал.

– Я читала, что от этого часто страдают колени, – сказала Ингер. – Самое важное – тебе это должно приносить удовольствие. Помни об этом.

– Самое важное всё-таки бежать быстро, – возразил Ларс.

– Какая разница, насколько быстро она будет бежать, если она себе что-нибудь повредит, – ответила Ингер.

– Она ничего себе не повредит. Она в отличной форме.

– Я хочу сказать, что главное – не победа, а удовольствие.

– О победе речь не идёт, – сказал Ларс, разрезая картофелину, – и никогда не шла. Какой-нибудь кениец справится с маршрутом за два часа. Шансов победить нет. Речь о том, чтобы принять вызов и оценить собственные возможности.

Ингер приподняла брови и опустила уголки губ.

– Зачем люди участвуют в таком глупом забеге, – произнесла Вера. – Только потеешь и выглядишь некрасиво.

– Я полагаю, документы на факультет живописи в этом году ты снова не подала? – спросил Ларс у Сесилии.

– Совершенно верно, – ответила старшая дочь.

– Единственное, что они требуют, – работы и личное заявление. Ничего сложного. Нужно просто послать. Если бы к живописи ты относилась с таким же рвением, как к бегу, ты бы могла продавать картины за большие деньги. Как ваш друг Беккер.

Возникшую паузу заполнил звон приборов. Ларс показал вилкой на Мартина:

– А как дела с издательством?

Мартин ждал этого вопроса. И для театрального эффекта ответил не сразу – сначала сделал глоток вина, поставил бокал и промокнул губы льняной салфеткой. Разговор с Ларсом был отдельным видом спорта. Тесть предпочитал высокоскоростной словесный поток, преимущественно собственный. Но поскольку одновременно он хотел быть в курсе происходящего у других, то иногда всё же снисходил до молчания, и смотрел на говорящего, почти не моргая, светлыми глазами хищной птицы.

– Наша первая книга выходит через несколько недель.