– А теперь подумай об этом хорошенько. Джорджия сказала, что они с отцом общались в основном в мессенджере.
– Верно. И в последние два месяца, судя по всему, это Нил общался с ней, притворяясь ее отцом, – точно так же, как сейчас он притворяется Бармаглотом на форуме.
– Разве ты не заметил бы, если б человек, с которым ты долго общался, стал совершенно другим?
– Совсем не обязательно… – Карвер немного поколебался. – Вот ты же этого не заметила, так? Когда думала, что общаешься в чате с Исааком.
Эбби стиснула зубы.
– Это не одно и то же. Да, с самого начала я общалась с Моисеем. Конечно, меня одурачили, но человек, с которым я переписывалась, никогда не менялся. Его стиль общения, темы, которые мы обсуждали, всякие характерные словечки – в этом он был совершенно последовательным.
Карвер задумался.
– Нил, вероятно, прочитал их переписку в мессенджере и попытался подражать стилю ее отца.
– Я тоже так решила… но зачем ему это делать? Почему бы просто не прекратить общение? Зачем все эти хлопоты?
Карвер прищурился.
– К чему это ты клонишь?
Эбби едва могла дышать.
– Подумай про тот день в октябре. Джеки уходит от Нила, говорит ему, что он должен привести голову в порядок, если хочет ее вернуть.
– Верно, – сказал Карвер. – И сразу после этого Нил встречается с Теодором и рассказывает ему об этом. Теодор говорит что-то, что выводит Нила из себя. Он убивает Теодора и хоронит его у себя во дворе.
– А потом решает выдавать себя за Теодора… – медленно произнесла Эбби. – Общается в чате с Джорджией, полностью игнорируя Джеки.
Карвер уставился на нее. Она едва ли не наяву могла видеть, как понимание происходящего проникает в него – как постепенно укладывается у него в голове. Понимание того, что с самого начала было у них прямо перед носом.
– Тот сад в доме Нила… – сказала Эбби. – За ним так хорошо ухаживали… Даже на могиле высадили цветы. Но Джеки сказала нам, что садоводством занималась она, а не Нил. А ты знаешь, у кого еще был такой аккуратный сад?
– У Теодора Куинна, – ответил Карвер.
– Вот именно.
– Нил не убивал Теодора и не выдавал себя за него, – заключил Карвер. – Все было наоборот.