Чего же ты хочешь?

— Кунцево? Это за Москвой?

— Нет, в самой Москве. Только на окраине.

— Хорошо, — сказал Клауберг. — Надо будет съездить. — И вновь все это исчезло с его глаз: и Юджин Росс, и Геннадий Зародов, и все иное вокруг, у кого или у чего не было мелких черт на лице и белесых прядок над лбом. Все отчетливее, все яснее вставало перед ним это тревожно знакомое лицо.

К нему в комнату постучалась Порция Браун.

— Господин Клауберг, — сказала она; садясь на диванчик, — ну как у нас идут дела? В каком они сейчас состоянии?

— Домой торопитесь?

— Нет, нисколько не тороплюсь. Просто интересно.

— Мне кажется, что для вас, мисс Браун, в Москве отыскалось кое-что более интересное.

— Что же именно? — Она рассматривала свои ногти.

— Вы сами знаете.

— Я вас предупреждала, Клауберг, давно предупреждала, не в свои дела не соваться. — Она подняла на него голубые холодные глаза. — Я не выслеживаю вас, когда вы целыми днями пропадаете неведомо где. Почему же вы нюхаете возле моих дверей?

— Потому что то, чем вы занимаетесь, уважаемая, русские очень не любят. Они не желают, чтобы их отели превращались в дома свиданий, и, когда ваши похождения обнаружатся, может произойти крупный скандал. Скомпрометировав себя, вы скомпрометируете группу, все наше дело.

— Ах, ах! — сказала она. — Немцы всегда были нацией образцовой нравственности, а кончилось все тем, что вы установили институт высокопородных квартальных жеребцов из войск СС для обслуживания ваших немецких вдов и тех женщин, мужья которых на фронте.

— Враки! — рявкнул Клауберг. — А что касается нравственности, мне на вашу нравственность, сами понимаете, наплевать. Дело не в ней. А в том, что мы обязаны без всяких осложнений и инцидентов выполнить порученное нам дело.

— Вам поручили одно, мне другое, Клауберг. Я и выполняю порученное мне. — Последние слова она произнесла с многозначительным на жимом.

Она ушла. Клауберг, раздосадованный, отправился к Сабурову.

— Умберто! — сказал он. — Как тебе нравится эта сука?

— О ком ты? — удивился Сабуров. Он был в пижаме, в домашних туфлях, готовился лечь в постель.

— Об этой нашей Порции. Она каждый день таскает к себе русских парней.

— Что ты говоришь! — Сабуров удивился еще больше. — Я, знаешь, по горло занят. Времени замечать это у меня нет. В Москве слишком много интересного. Все-таки у них, у советских, есть что-то такое, чего ни у кого другого в мире нет.