Чего же ты хочешь?

Свешниковы долго молчали, переглядывались.

— Да, — как бы в тон Богородицкому сказала Липочка.

— Да, — сказал Антонин.

— Нехорошо.

— Что именно нехорошо, Липочка?

— А то, что к тебе ходят с такими предложениями.

— Так это отчего? Оттого, что он меня за жертву принял, за пострадавшего от несправедливости. А он-то ведь кулачина. Он же сам рассказывал зимой о том, как их семья избегла раскулачивания благодаря некой счастливой справке.

В дверь позвонили. Не вернулся ли Богородицкий? Нет, это была Ия.

— Я пришла сказать, дорогие товарищи, — заговорила она с порога, — что освобождаю вас от своей особы. Спасибо за пристанище. Уже сегодня буду ночевать дома. Там такой шик-модерн! Просто мечта ваших заказчиков, Антонин. А что это вы оба не то расстроенные, не то ненастро енные?

— Нет. ничего, тебе кажется, — ответила Липочка.

— Не хотите говорить, не надо, я никогда никого ни к чему не принуждаю. Вот бутылка вина, вот яблоки, вот конфеты. Мне помнится, у вас был штопор. — Она вытащила пробку из бутылки, достала стаканчики из серванта, наполнила их вином. — Давайте же чокнемся! За избавление от меня. Говорила: на три дня, а проторчала у вас все десять. Зато, если вам понадобится пристанище, мой дом к вашим услугам. Спасибо, Антонин! Спасибо, Липочка! Особенно, конечно, я ценю твое бесстрашие. Потому что давным-давно замечено, что подруг в семейный дом пускать нельзя. Змеи они, эти подружки.

Как Ия ни старалась, расшевелить Свешниковых было невозможно.

— Ну вас, — сказала она наконец. — Я пойду. А вы тут доругивайтесь. Очевидно, выясняли отношения?

— Обожди, — сказала Липочка. — Посиди минутку. Антонин, давай скажем ей. Ийке можно.

— Как хочешь, — сказал Свешников. — Секретов во всем этом не вижу, в общем-то,

— Иинька, — заговорила Липочка, — можешь себе представить: при ходит один тип и предлагает Антонину сочинить какое-то коллективное письмо…

— Куда, кому? О чем?

— В верха. О том, что надо демократичней, свободней…

— Не вздумайте, Антонин, связываться, — сказала Ия. — Это только разговор, что в верха. А его, это письмо, немедленно в зарубежное радио, в газеты, в журналы!.. Обычная антисоветчина. А что это за тип?

— Просто удивительно! Ты его, между прочим, знаешь. Богородицкий.