Чего же ты хочешь?

— Кого, кого? — переспросила Липочка. — Какого Булатова?

— Василия. Василия Петровича Булатова. Писателя.

— Ты с ним знакома?

— Немного да.

— Но говорят, что это жуткий человек!

Ия засмеялась.

— Желчный, злобный, — продолжала Липочка. — Догматик до мозга костей. Сталинист!

С каждым новым эпитетом, выдаваемым Булатову, Ия смеялась все веселее.

— Но ты же убедилась, что это такое — «говорят», Липа. Говорят даже, что родители Антонина репрессированы как враги народа.

— Это объяснимо. В этом сам Антонин виноват. Он так думал когда-то и так о них высказывался. Ты же эту историю знаешь.

— Ну, а Булатов ничего о себе не выдумывал. Все о нем выдумали другие. Вот такие, как этот! — Ия постучала пальцем о стол, полагая, что Богородицкий сидел именно за ним. — Нет, с Булатовым вас надо, надо познакомить.

— Избави бог, избави бог! — Липочка даже руками замахала, открещиваясь от подобной возможности. — Этого еще нам не хватало!

— Да, этого вам не хватало и не хватает. Как не хватало и мне.

— Ия, ты очень странно говоришь о Булатове, очень странно. Так, будто ты в него влюблена.

— Ну, а если?… Так что? Запрещается?

— А Феликс? Я тебя зря с ним знакомила?

— Феликс — чудесный человек. Очень приятный, хороший. Но я с ним не смогу.

— Может быть, мне выйти? — сказал Свешников. — У вас начинается профессиональный бабий разговор. Не хотелось бы стать совладетелем ваших тайн.

— А это не тайны, — ответила Ия. — Просто надо иметь элементарную порядочность. Феликс во многом еще мальчишка, хотя уже успел и жениться и разойтись. А я… Я сильно попорчена моей трудной жизнью. Не Булатов, а вот я действительно злая, желчная, нетерпимая.

— Все ты сочиняешь! — сказала Липочка.