– Они не поладили?
– Да я не знаю, о чем они вообще говорили.
– А могло так быть, что он пытался что-то продать Вилли? Наркотики?
– Да не знаю я. Вилли наркотики не принимал. Так что… вряд ли…
Ингиберг замолчал.
– Насколько вероятно, что они не поладили, но это не бросалось в глаза? Скажем, Вилли его как-нибудь оскорбил?
– Почему вы считаете, что человек, которого он просто встретил в баре, знал, что там произошло? Они даже не были знакомы друг с другом.
– Я знаю, – сказал Конрауд, – но ничего другого у нас нет. Самое худшее здесь – что нам не на чем основываться. Этот человек мог бы заполнить пустоту – если бы мы его разыскали. Не обязательно он должен что-то знать, но я думаю, важно попытаться поговорить с ним.
– Сестра Вилли все еще хочет допытаться, что там произошло?
– Да.
– Когда она мне позвонила, она очень мило говорила со мной.
– А разве был повод для другого?
– Она никогда меня ни в чем не обвиняла, – сказал Ингиберг. – Пойти в этот бар он захотел сам.
Ингиберг замолчал.
– А потом попал в эту аварию, – прибавил он после паузы.
– Тот, с кем он разговаривал, был в куртке, – спросил Конрауд, – а какие-нибудь лейблы на ней вы видели? А на шапке?
Он уже звонил старому бармену и спрашивал о том же самом. Тот за этот вечер и множество других обслужил бессчетное количество клиентов и давно уже перестал обращать внимание на отдельных личностей. Для него они были только общей массой, которую нельзя заставлять долго ждать своего пива – и он торопился поскорее обслужить ее. К тому же, когда наплыв посетителей спадал, он играл в покер в Интернете и мыслями был в основном в игре.
– Нет, не было там лейблов, – сказал Ингиберг. – Он был старше нас. Во всяком случае, такое у меня возникло ощущение. Угрюмый какой-то человек. По-моему, он сам много и не говорил, а больше слушал Вилли.
– Почему вы не стали подсаживаться к тем женщинам?
– Не стал, и все.