— Я ему, сукину сыну, покажу! Я его посажу за высокий забор с колючкой…
— Ох, боюсь, не дело ты затеваешь, Паня… — подала голос с порога Павла Васильевна.
— Тебя забыл спросить!
— Они ведь, парни эти с завода и девушка, что к нам приходила, из газеты… они-то ведь с Валерой обошлись по-доброму, милостиво, а могли тоже…
— Сказано тебе — не вмешивайся! — вскипел супруг. — Знай свое — ступай приготовь поесть. У меня со злости всегда аппетит разыгрывается, не знаю почему…
Когда мать вышла, Валерий спросил:
— А и впрямь, батя, что ты задумал?
— Я завтра же доложу начальству: так, мол, и так… Это тебе не шуточки — нападение, сопротивление. Потом передам дело в прокуратуру.
Про себя же еще подумал: «Может, хоть этот случай сдвинет с точки вопрос о присвоении мне звания подполковника…»
— Послушай, отец, а не смахивает ли это на месть?
— Что? Всякий бросается на представителя власти, а мы будем лялькаться? Какой же тогда авторитет будет у нашей милиции? Эдак преступники сядут нам на голову…
— Но Ким Котков, этот парень с механического… он вроде не похож на преступника. Ты не подумай, что я его защищаю — у меня на него свой зуб, но если разобраться справедливо…
— Разберемся. Вчера не был преступником, а сегодня им стал!
Пантелеймону Михайловичу понравилась эта формулировка, и ею он закончил разговор.
Ким не сразу понял, где находится, а потом лихорадочно и с усилием напрягал память, стараясь вспомнить случайную стычку с мужиком у кассы, продолжение ссоры на улице, милиционеров…
Что же теперь скажут о нем на заводе, что подумают друзья и знакомые? А Света? Как он посмотрит ей в глаза? Эта мысль ожгла, причинив нестерпимую боль.
Ему вернули все документы, кроме паспорта, и деньги, которые были при нем, — сто тридцать рублей.
Мелькнула надежда: «Кажется, сразу отпустят. Может быть, ничего страшного и не произошло…»
Но его отпустили не сразу, а повели в комнату дежурного по отделению милиции и велели посидеть, обождать, пока старший лейтенант освободится. Ким глянул на циферблат — три часа ночи.
Дежурный дотошно разбирался с виновниками ночных происшествий: это были заросший щетиной мужик с кровоточащей раной повыше виска; вокзальный воришка, пойманный с чужим чемоданом; мужчина и женщина, видимо супруги или сожители, — неряшливые, плюгавые, потемневшие, как головешки, от беспробудного пьянства.
ebooksa