— Финны скоро пальбу прекратили — это они громыхали, чтобы нас остеречь, чтобы мы не мешали им веселиться по случаю праздника… Ротный доложил комбату, как дело было. Тот, смотрим, смягчился помалу, даже засмеялся. Но не сразу поверил: «На таком расстоянии в сулею попал? Не охотник ли?» — спрашивает. «Да, — говорю, — в восемь лет взял в руки пищаль и с той поры редко когда без нее обходился. Только, — говорю, — на гражданской менял ее на такую же вот винтовку…» Смотрю, комбат еще больше заинтересовался. «Да ведь ты, батя, для нас сущий клад! Не имеем ни одного снайпера. Давно обещают, а не прислали. Снайперы противника прямо одолели нас, но ответить пока нечем. Сейчас же идем к полковнику! Представлю: мол, вот, своего снайпера воспитали…»
— Ну и пошли, дедушка?
— Конечно. Командир полка поговорил со мной. Приказал подыскать для меня помощника из лучших стрелков. И вот мы с напарником начали охоту…
— Охоту?
— Ну да. Выдали мне снайперскую винтовку с оптическим прицелом. Она трофейной была — разведчики раздобыли, — двести патронов к ней, все, что было. Три пули я пустил в мишень, чтобы распознать ее бой. А потом и другая проверка, уже на деле: как только враг высунет голову, так и щелк.
— И попадал, дедушка?
— Попадал, чего же нет. Рука у меня была еще верная, глаз острый, а соображение быстрое — или как теперь говорят: реакция. По движущейся цели бить с опережением, по мгновенной — в лоб… И все же с одним финским снайпером долго пришлось в кошки-мышки играть. Хитромудрый, черт, оказался! Его пуля иногда прямо в окопе настигала нашего солдата.
— Это как же?
— Погоди, расскажу… Окоп роют, чтобы он укрывал человека — чуть выше его роста. А тут — камень… В ином месте сплошная гранитная плита лежит. Глубокой траншеи не получается. Старались мы поднимать бруствер повыше. Но и это не помогало. Кое-где были все же места, в которых нужно было сильно пригибаться, почти ползти. Но солдаты не всегда успевали. Бежит по траншее, чуть зазевался, не успел пригнуться в опасном месте — и тут его — хлоп!
— Ой-ой! — переживает мальчик.
— Приметили мы: кто-то один с финской сторонки работает столь мастерски. Командир мне и говорит: коли уж назвался охотником, давай-ка выследи этого зверя — больно много он наших солдат без боя на тот свет спровадил. «Есть, — отвечаю, — выследим…» Стал я обмозговывать это дело. «Кукушка» вражеская?..
— А что за «кукушка»?
— Ну, так у нас называли вражеских снайперов, которые вели огонь притаившись на деревьях. Сильно пакостничали они, много нашего брата погубили.
— А-а.
— Ну, слушай дальше. Мы с напарником соорудили чучело человека — в шапке, в шинели, все как полагается, — и стали его вроде бы обучать бегать в тех местах, где финский снайпер уже нескольких наших солдат уложил.
— Чучело-то как обучать?
— А привязали к шестам и давай таскать по окопу взад-вперед. И вот, только наш «солдат» голову в одном месте над бруствером чуть больше выставил, тут же и получил в лоб. Интересно, откуда же это стреляют? С такой меткостью!.. На следующий день мой напарник остался в окопе с чучелом, а я еще затемно вскарабкался на разлапистую сосну, загодя высмотрев толстый рогатый сук, удобный для долгосрочного сиденья и загороженный стволом от противника…
— Ну да, ведь и заметить могут, когда шевельнешься, правда? — сообразил мальчик.
— В том-то и дело. Хотя сосна эта стояла не в одиночку, не на пустыре, а была заслонена и другими деревьями… Рассвело. Сижу, одетый тепло, поверх полушубка белый маскировочный халат натянут, завис в густых ветвях, будто снежный ком. И наблюдаю, не отрывая глаз. А что углядишь? Противник — он ведь тоже не глуп, тем более снайпер: головы не кажет, особенно теперь, когда понял, что и мы умеем стрелять. Замаскировался не хуже нас… В поле моего зрения — тишь да гладь: узкое долгое озеро, пустынный берег, лес невдалеке. Все укрыто снегом. И день выдался хмарноватый, снежок сыплется… Сижу вот так, гляжу неотрывно. И временами даже начинает казаться, что никакой войны нету: что находишься ты в своей родной парме, подкарауливаешь медведя возле задранной коровы, туши ее костлявой… Но вот в нашем окопе опять начали водить чучело. Зорко смотрю на тот берег, слежу: не шелохнется ли где что, прицел в ту сторону направлен. И вдруг, слышу, в снежной пустоши щелкнуло, будто бы не столь громко — ведь снег, он заглатывает звуки, гасит, — но чучело наше опять повалилось, а я так и не заметил, откуда стреляли… клацаю зубами от злости, а что делать? И спуститься-то средь бела дня невозможно — тот же снайпер тюкнет, как белку. Пришлось дотемна там припухать.
— Целый день?
ebooksa