История татар Пензенского края. Том 3,

(Материалы для истории, статистики и археологии г. Темникова и его уездов XVII–XVIII вв. (Темниковская десятина) / В. и Г. Холмогоровых. – Тамбов, 1890.

Потомки служилых людей «по прибору» – конных и пеших казаков, стрельцов, пушкарей и т. д., поселенных правительством в XVI-XVII вв. на засечных чертах и получившие свои земельные участки отведенные им в качестве поместного оклада, становились «однодворцами». Большинство из них не имело крепостных крестьян и жило всего одним двором, занимая промежуточное положение между дворянами и крестьянами. Постепенно большая их часть по своему социальному положению все более сблизилось с крестьянами, а затем и вовсе были обложены подушной податью. Однодворцы относились к категории государственных крестьян, имели право владеть крепостными, но сами крепостными не были. Практически все беднейшее татарское население в деревне относилось к однодворцам, государственным крестьянам.

Пустынные территории Пензенского края активно заселяли в числе прочих служилые татары («юмышлы татарлар») из Алатыря, Касимова, Симбирска, Курмыша, Темникова и др. мест. Так, на засечной черте Сызрань-Кузнецк, по берегам Суры и Кадады появились татарские села – Карлыган, Индерка, Суляевка, Усть-Уза, Нижняя, Средняя и Верхняя Елюзани, Чирклей, Синорово и др. В первой пол. XVIII в. заселение края происходило не только по инициативе властей и помещиков, но и стихийно. После перевода в конце 1690-х гг. нескольких тысяч керенских, ломовских, пензенских служилых людей вместе с семьями в Азов и др. сторожевые линии их земли и пустые дворы заняли крепостные крестьяне, которых завозили сюда крупные помещики. Одновременно со служилыми людьми, татарами и мордвой Посурье и Примокшанье колонизировали дворяне, приписанные к здешним оборонительным чертам.

Правительство сначала защищало интересы служилого сословия. Особенно это касалось служилых татар, так как властям нужна была поддержка в борьбе против ногайцев. По этой причине был провозглашен государев указ о том, что «татарских земель русским людям давать не велено». Но последующая политика правления Петра I характеризовалась, как мы знаем, низведением служилых татар и других «инородцев» – чувашей, меря и мордвы до уровня ясашного населения. Еще указом 1684 г. накладывался запрет некрестившимся татарским князьям и мурзам обращать в кабальное холопство новокрещеных ясачных, служилых и неслужилых людей, и держать в своих поместьях крепостных крестьян православного вероисповедания. Татарским дворянам оставалось или креститься, что они, кстати, и сделали в своем абсолютном большинстве, или же превращаться в хлебопашцев и полагаться только на свои рабочие руки. В итоге, огромное количество татар попало под двойной гнет. Являясь в своем большинстве сначала ясачными, а позднее – государственными крестьянами, они много терпели от произвола царской администрации и от своих собственных феодалов, которые находили иные пути эксплуатировать их.

Татарская аристократия, как высший слой татарского дворянства в России, сформировалась из числа высшей знати и служилых людей татарских ханств, перешедших на русскую службу. Знать, как правило, состояла из представителей правящей династии чингизидов – ханы, султаны; и представителей служилого сословия – князья, беки, мурзы и сами служилые татары. Часть татарских знатных родов, перешедших в XVI–XVII вв. на службу к российским государям и возведенных в почетное дворянство, получили право пользования титулом «князей татарских». Отметим, что титул князей татарских не обладал всеми достоинствами общего российского княжеского титула – Карамзины, Мичурины, Тургеневы, Скрябины и др. Но, тем не менее, эти роды обладали огромными привилегиями, в особенности – принявшие христианское вероисповедание. Наиболее значимым для тюркской феодальной знати стал указ от 22 февраля 1784 г. «О позволении князьям и мурзам татарским пользоваться всеми преимуществами российского дворянства» и «Жалованной грамоты дворянству Российской империи» 1785 г. А те потомки именитых татар, которые словесно утверждали наличие у себя дворянского титула, но не имели каких-либо удостоверений своего дворянского происхождения даже будучи крещеными, становились «чабаталы мурзалар» («лапотные князья»), и они не включались в российские родословные книги.

Напомним, что крепостное право в России возникло еще с Киевской Руси XI в., когда несвободные крестьяне подразделялись на категории: смерды, закупы и холопы. Смерды – это изначально свободные, по мере развития поместной системы постепенно становились закрепощенными и полностью зависели от князя. Холопы (челядь) по правовому положению приближались к рабам и были полностью зависимым населением. Так, например, за убийство собственного холопа штраф барину не налагался, за убийство чужого – налагался штраф как за порчу чужого имущества. Таким образом, холоп являлся не субъектом, а лишь объектом права.

Справочная информация указывает, что с XI в. помимо общего термина «челядин» начали употребляться два новых: «закуп» (лицо, попавшее в зависимость на период отработки ссуды) и «обельный», или «полный холоп». В царской России крепостничество широко распространилось и к XVI в. официально подтверждено Соборным уложением от 1649 г. и было отменено лишь в 1861 г. «Манифестом о земле и воле». Крепостные и дворовые крестьяне в течение целых веков были обычным товаром, о продаже их публиковали объявления в газетах так же, как и о продаже всякой движимой собственности – транспорта, музейных экспонатов, оружия, денег и т. д.

В сер. XVII в. татары-мишари стали расселяться в южном направлении, и они сформировали несколько заселённых мест на побережьях рр. Ломово, Инсарки, Мокши и Суры. Земли, расположенные вблизи построенного острога Пенза, были также частично переданы мишарям. Новый, очередной этап колонизации пензенских территорий был начат со временем строительства российского флота. Так, в указе 1718 г. Петра I говорилось «… в Казанской, Воронежской и Нижегородской губерниях и Симбирском уезде для работ по вырубке леса и доставке корабельных лесов, брать служилых мурз, татар, мордву и чуваш без всякой платы…». С этого момента все тяготы и лишения легли на плечи этих будущих лесозаготовителей, в первую очередь – татарских крестьян.

«СТРОЕЛЬНАЯ КНИГА ГОРОДА ПЕНЗЫ», хозяйственный документ, содержащий ценные данные о наделении первопоселенцев земельными угодьями. Составлена пензенским воеводой Е. П. Лачиновым в сер. 60-х XVII в., содержит сведения о поселенцах новопостроенной крепости Пенза. Хранилась в архиве Пензенского уездного суда. Была сначала утеряна, но в 1861 г. краеведом Г. И. Мешковым обнаружена в Саратове. В 1898 г. опубликована с предисловием В. Л. Борисова. Анализировалась историками и краеведами И. А. Тихомировым, ВХ. Хохряковым, А. Л. Хвощевым, А. Е. Любимовым.

Репринтное издание

Татарское население чаще всех привлекались на эти тяжелейшие работы. В документальных источниках указывается, что годные для строительства кораблей сосны и дубы иногда находились за десятки верст от рек. Приходилось волоком тащить эти огромные стволы деревьев до водоемов, чтобы их сплавить затем по рекам до Казани. Здесь также уместно напомнить читателю о том, что в 1740–1750 гг. почти все чуваши, мордва, удмурты, черемисы приняли христианство, и эта «лошманная повинность» досталась татарским крестьянам, поскольку за крещеных односельчан несли эту повинность некрещеные.

В «Ведомости о переселенных из Пензенской губернии в другие казенные поселения…» отмечено: «В Мокшане проживает: купцов 59 чел., мещан – 14, пахотных солдат – 1935 и др. Всего по городу Мокшану – 2262 чел. В то время по Мокшанскому уезду проживало: экономических крестьян – 234, однодворцев – 49, мурз татар, приписанных к адмиралтейству – 211, помещичьих крестьян (крепостных) – 30972. Итого: 31531 чел. (по уезду) и 33793 (всех)”. Мы видим из приведенного списка, что татарские мурзы были приписаны к адмиралтейству в количестве 211 чел. для заготовки корабельного леса даже в 1808 г. (ГАПО, ф.5, оп.1, д. 261).

Крупные землевладельцы появились в Пензенском крае появились к сер. XVIII в., когда люди так называемого «московского чину» построили свои деревни по всей территории края. Мелкое служилое дворянство обычно продавало свои скудные земли новым колонистам, часто вместе с крестьянами. Спустя 30–40 лет жители и основатели многих поселения были переведены в Азов и на другие заградительные линии, предназначенные для обороны от нашествия восточных соседей. А на этих землях, расположенных, в том числе, по правому берегу р. Суры, и поселились крупные земельные московские феодалы.

Поэтому, пензенский историк и краевед М. С. Полубояров отмечает: «…Самым крупным землевладельцем стал один из воспитателей Петра I, крупный государственный деятель граф Гавриил Иванович Головкин. В его вотчине оказались обширные площади бывших казачьих, а частью и мордовских, земель к северу от Лунино, от верховьев р. Мордовы до Суры и к северу от Белого Ключа до Дарьевки (селения Белый Ключ, Большой, Лесной и Напольный Вьясы, Сандерки, Ермоловка, Родники, Кирилловка). Южнее, от Казачьей Пелетьмы до Лунино, бывшие земли служилых людей были пожалованы князю Петру Алексеевичу Голицыну (брату известного Б. А. Голицына), стряпчему с ключом царя Ивана Алексеевича Панкратию Богдановичу Сумарокову, известному дипломату и вице-канцлеру Петру Павловичу Шафирову»… Так, по р. Шукше, чересполосно с др. помещиками имел поместья великий полководец Александр Васильевич Суворов[137].

Существует версия о том, что татары стояли у истоков образования Пензы в 1552–1553 гг. (за 100 с лишним лет до официальной версии основания Пензы в 1663 г.), и она весьма любопытна. Здесь уместно рассказать об одном интересном документе, касающегося основания г. Пензы. Так, в сочинении протоиерия И. П. Бурлицкого «Предание об иконах, в городе Пензе чтимых» сказано: «Спасители, что в Черкасской Воскресной церкви и Казанской Божией Матери в кафедральном соборе: «Автор имел под руками рукопись, написанную около 20-ти лет назад пензенским старожилом, в то время 80-ти летним старцем Иваном Ивановичем Каргополовым. В рукописи этой… Каргополов сообщает следующее предание: «Царь Иван Васильевич IV (Грозный, примеч. авт.), идя под Казань, на том, прежде пустынном месте, где ныне существует город Пенза, нашел пикет кубанских татар, с женами и детьми, которые в числе 30-ти человек были пойманы, обнадежены в милости царя, крещены и поселены здесь ясаком. Тогда же было велено рубить и сложить в стопу церковь, которую царь собирался освятить на обратном пути. По взятии Казани сам царь возвратился другим путем в Москву, но часть войска, бывшего с ним, прислал для поселения и образования пограничной с кубанскими татарами стражи на месте нынешнего города Пензы…».

В «Географическо-статистическом словаре» П. Семенова указано, что цель построения Пензы была чисто стратегическая, тем более, что город находился посреди земель мордвы и мещеры». В «Строельной книге города Пензы» упоминается в числе новых поселенцев пешие черкасы: в рапорте Свечина о г. Пензе сказано: «как Царя Алексея Михайловича черкасы, в числе которых был некто Байгус (Буд-Зюзин, примеч. автора), прогневали, то в сие место по надобности тогда же переселены». Но поселены ли они в той местности, называемой Городком (ныне подгорное селение к западу от Конной и Черкасской слободы, ближе к валу)? В обывательской книге 1795 г. есть улица «Зюзинка». Она была, вероятно, в Новодрагунской слободе[138].

В упомянутой нами «Строельной книге города Пензы» говорится, что русских было 247 чел., при них детей и родственников – 458, татар – 69, при них детей и родственников – 169… «Деревни Шелтайсу татаровя, конныя казаки. А в ней татарских дворовъ: Д. Тюлѣйки Тингаватова, унего сынъ Тугайка. Д. Армайки Еракаева, у него брат Кулайка. Д. Ишкинки Тоѳанова, у него братья – Инбулатка, Анбулатка осми лѣтъ. Д. Сюдючки Тинговатова, у него детей – Сюядючка, Акѵдайка трех лѣтъ… А земли им отведено на пятдесят человекъ; а рубежи тому их татарскому полю и сенным покосом – от Сурского лугу, в веръх по рѣчке Шелтайсу, по правой сторонѣ идучи, – до правой россошины Шелдайской вершины; и от Шелтайской вершины, через поля, – до рейтарского рубежа, Василья Яковлева с товарыщи; а по рейтарским граням идучи, – до Сурского болшого лугу, по двенатцати четей человѣку в поле, …»[139],[140].

Село Сосновка Бессоновского района было основано в XVII в. представителями старинного тюркского рода Мертваго. Согласно местным легендам земли по р. Вядь около 1700 г. принадлежали Федору Никитичу Мертваго, но по другим источникам известно, что еще в 1667 г., владельцем поместья являлся помещик Матвей Мёртвый. Можно предположить, что с. Мертовщина возникло с образованием города – крепости Пенза. Название Мертовщина сохранялось до 1960 г. По другой легенде: очень давно в этом селе была чума. Место стало проклятым. Отсюда и такое страшное название. Есть и третья версия, связанная с названием села согласно которой здесь останавливался отряд Емельяна Пугачёва и помещик, спасаясь от гибели, спрятался в трупе мёртвой лошади. Сохранилась старинная усадьба дворян Мертваго, на месте которой располагается колония-поселение УФСИН Пензенской области. Аналогичные названия н. п., связанные с родом Мертваго, упоминаются в др. источниках[141],[142].

СИНОРОВО (Синоровка, Татарская Шукша, Татарское Синорово), татарское село, ныне Лунинского района Пензенской области. Впервые упоминается в «Строельной книге города Пензы». Поселение было основано 52-мя ломовскими конными казаками-татарами ранее 1665 г. во главе с Порайкой Байгузиным:

«И всего в деревне Синорове татар пятдесят два человека; а у них детей, и братьив, и племянников, и внучат, и зятьев – сто тритцать три человека. А земли им на пашню отведено по двенатцети четей в поле человеку, а в дву потому ж; да сенные покосы им, татарам, отведено в тех же гранях, по конец их татарских поль и по речке Шукше. А рубежи тому их татарскому полю и сенным покосом – подле Сурского болшаго лугу на березе грань, а та береза розвиловата; а от тое березы – на враг, и вверх идучи тем крутым врагом, через Пензенскую большую дорогу, – на дуб, на нем грани, подле дуба яма, а в яме уголья да пять камянев; а от того дуба – на столб да на яму, а на столбу грани, а подле столба яма, а в яме уголья да береста; а от того столба и от ямы, через Лепевской ржавец, – на высокий куст; подле куста, по левою сторону, – на столб да на яму, на столбу грани, а подле столба яма, а в яме уголья, а от того столба и от ямы – на столб да на яму, а на столбе грани, а подле столба яма, а в яме уголья да бересты; а от того столба и от ямы, через топкой ржавец, – на столб да на яму, а на столбу грани с поворотом, а подле столба яма, а в яме пять камнев: на праве – земля деревни Синорове татар, а на леве – дикие … ковылы; а от того столба по …… по Шокше речки, по крутому …; а от крутова врага, по речке Шукше на нис идучи до березовых кустов, – на столб да на яму; а на том столбу грани, а подле столба яма, а в яме черепья и уголья; а от того столба – на столб ж, а на столбу грани, а подле столба яма, а в яме уголья; от того столба и от ямы…».