Виртуозный португальский поэт Фернанду Песоа[126] писал в начале ХХ века под многими гетеронимами. Он бесчисленное множество раз обращался ко снам, размышлял о памяти, забвении и желании.
Его гетероним Бернардо Соареш писал: «Я видел много снов. Я уже устал спать, но не устал видеть сны. Никто не устает видеть сны, потому что спать — значит забывать, а забвение не давит на нас, это сон без сновидений, когда мы бодрствуем. В снах я всего добился. Я просыпался, но какое это имеет значение? Сколько раз я бывал цезарем!»
Ему вторит гетероним Альваро де Кампош: «Я ничто. Я всегда буду ничем. Я могу хотеть только быть ничем. В противном случае — во мне все сны мира».
По правде говоря, почти нет литературных произведений, в которых сновидения не играли бы роли в сюжете или в творческом жанре. Например, ангольский писатель Жузе Эдуарду Агуалуза придает им важное значение:
В большинстве моих романов мне снятся концовки глав, развязки сюжетов, имена персонажей, а иногда и целые строки. В «Книге хамелеонов» мне во сне явился главный герой, продавец прошлого. В случае с «Жизнью в небе», романом для юных читателей, мне приснилось название, и из него развилась вся остальная история.
Припав к этому источнику множество раз, в 2017 году Агуалуза опубликовал роман, основной сюжетной линией которого стали происходящие во сне события. Каждая из глав «Общества мечтателей поневоле» рассказывает о сновидениях разных персонажей, в том числе мозамбикского фотографа, который делает снимки своих снов; бразильского нейробиолога, расшифровывающего их; ветерана ангольской войны, у которого есть дар и несчастье появляться в чужих снах. Свержение тирана, считавшего себя навечно воцарившимся на троне, — это коллективный сон, поддерживающий повествование вплоть до развязки.
Помимо большого мужества, попытка изменить структуру общества угнетения также требует полета мысли, способности вообразить альтернативное будущее и умения справиться с разочарованием. Это совершенно ясно показано в «Скотном дворе», блестящей сатирической повести-притче британского писателя Джорджа Оруэлла о надеждах и неудачах Октябрьской революции 1917 года в России.
Восстание животных против хозяина фермы начинается с того, что хряк-орденоносец по кличке Старый Майор, альтер-эго революционеров Карла Маркса и Владимира Ильича Ленина, рассказывает животным о сне: мир после того, как все люди сгинут. Вскоре Старый Майор умирает, но его сон приводит к восстанию, и всех людей изгоняют с фермы. Создается правительство, состоящее исключительно из животных.
За основу берется лозунг «Все животные равны». Тем не менее свиньи считаются самыми умными, и вскоре появляются два соперничающих лидера, Снежок и Наполеон, олицетворяющие Льва Троцкого и Иосифа Сталина соответственно. Наполеон, гораздо более безжалостный, чем другие, приходит к власти, изгоняет соперника и возвращается к сотрудничеству с людьми в ущерб животным, теперь уже под новым лозунгом: «Все животные равны, но некоторые равнее других».
В тревожном романе-антиутопии «1984» этого же автора сон — отправная точка протеста Уинстона Смита против Большого Брата и его общества телеэкранов, которые нельзя отключить и которые контролируют поведение людей. Личное несогласие перерастает в бунт, когда Уинстона охватывает запретная страсть к Джулии. Беспощадно преследуемые и истязаемые государством, влюбленные трагически разлучаются, похоронив мечту о свободе и любви в кошмаре предательства.
В реальной жизни самые захватывающие сны великих мятежников часто выливаются в истории разочарований и неудач, погружая их в более тревожные видения, симулякры, в которых они нащупывают правду о том, что пошло не так. Высланный из СССР и неустанно преследуемый сталинской агентурой, в 1935 году Троцкий описал в дневнике сон, показывающий, насколько шатким было его положение на тот момент:
Этой ночью, вернее уж утром, снился мне разговор с Лениным. Если судить по обстановке, — на пароходе, на палубе 3-го класса. Ленин лежал на нарах, я не то стоял, не то сидел возле него. Он озабоченно расспрашивал о болезни. «У вас, видимо, нервная усталость накопленная, надо отдохнуть…» Я ответил, что от усталости я всегда быстро поправлялся, благодаря свойственному мне Schwungkraft[127], но что на этот раз дело идет о более глубоких процессах… «Тогда надо серьезно (он подчеркнул) посоветоваться с врачами (несколько фамилий)…» Я ответил, что уже много советовался, и начал рассказывать о поездке в Берлин, но, глядя на Ленина, вспомнил, что он уже умер, и тут же стал отгонять эту мысль, чтоб довести беседу до конца. Когда закончил рассказ о лечебной поездке в Берлин, в 1926 г., я хотел прибавить: это было уже после вашей смерти, но остановил себя и сказал: после вашего заболевания…[128]
В мрачном сне ясно раскрывается глубокое одиночество, которое испытал Троцкий, легендарный полководец Красной армии, после смерти товарища Ленина. В 1940 году Троцкого убили в его доме в Мексике по приказу Сталина.
Столкнувшись с крупным поражением, приходится менять точку зрения как в повседневной жизни, так и в политике. В августе 1939 года, за несколько дней до начала Второй мировой войны, Джордж Оруэлл изо всех сил пытался примирить свои революционно-социалистические убеждения с настоятельной необходимостью защищать Великобританию от немецкой агрессии. Разрешение конфликта пришло во сне: за день до объявления о подписании пакта о ненападении между нацистами и СССР[129] Оруэллу приснилось, что началась война:
Это был один из тех снов, которые, какой бы смысл по Фрейду они ни несли, иногда помогают вам понять ваши истинные чувства. Это научило меня двум вещам: во-первых, я должен просто почувствовать облегчение, когда начнется долгожданная война, а во-вторых, что я, патриот в душе, не буду саботировать и действовать против своей страны, буду поддерживать войну, стану в ней сражаться, если представится такая возможность.
Реальная жизнь и вымысел динамично и мощно переплетаются в трех разных сферах влияния сна: сюжетных ходах, художественном вдохновении и политических ориентирах.
Творчество предполагает радикальную смену ракурса, перекомпоновку привычных понятий ради создания чего-то выдающегося. Онейротворчество происходит даже тогда, когда подвергается строгим научным количественным измерениям и играет фундаментальную роль в развитии науки. Наиболее известный пример — открытие бензольного кольца химиком-органиком Августом Кекуле, опубликованное в 1865 году.
Несколькими годами ранее Кекуле правильно предположил, что углерод четырехвалентен, то есть образует четыре химических связи. Также химик знал, что водород образует только одну связь, а молекула бензола состоит из 6 атомов углерода и 6 атомов водорода. Кекуле стремился во что бы то ни стало установить структуру молекулы бензола. Она не могла быть линейной — ведь количество атомов углерода и водорода в ней одинаково.
Согласно описанию самого Кекуле, глубоко погрузившись в размышления в кресле перед камином (или в автобусе — по этому поводу есть некоторые разногласия), ученый уснул. Во сне он увидел змею, пожирающую собственный хвост, — подобно алхимическому символу Уроборосу, восходящему к погребальным папирусам Древнего Египта. Пробудившись, Кекуле нашел ответ: бензол имеет гексагональную структуру.
Возможно, эта известная история придумана. Кекуле позже обвиняли, что он рассказал об этом сне, чтобы легитимировать плагиат — присвоить идею французского химика Огюста Лорана[130]. Однако обвинение сомнительно, и споры на эту тему в истории химии продолжаются.
ebooksa