Как именно нейрофизиологическое явление, происходящее на клеточном и молекулярном уровнях, отражается в содержании сна? Мы не можем получить ответ от самой зебровой амадины, но люди более склонны к сотрудничеству — особенно студенты бакалавриата, которым платят за участие в увлекательной видеоигре.
Когда Боб Стикголд стал мировым авторитетом в только что возродившейся области исследований обработки памяти во сне, он возглавил множество хорошо финансируемых проектов, в частности в консультативных советах многих крупных компаний. Стикголд не стал ждать предложений от спонсоров, а сам приобрел оборудование, использовать которое в лаборатории ни у кого другого не хватило бы смелости. Ученый купил огромную установку-симулятор — интерактивную видеоигру, способную имитировать (в 3D и с реалистичными деталями) катание на горных лыжах.
В исследовании принимали участие 43 человека. Они с удовольствием «катались на лыжах» в лаборатории в течение дня. А ночью — у всех дома установили приборы для измерения движений тела и глазных яблок — подопытные ложились спать. Каждые 15–30 секунд после засыпания участников эксперимента будила автоматика и записывала рассказ о сновидении.
Мультисенсорный, интерактивный процесс виртуального катания на лыжах оказался чрезвычайно подходящим сюжетом для сновидений участников. «Тетрис» присутствовал примерно в 7% рассказов о снах, а образы, связанные с виртуальным слаломом, — в 24%. Любопытно, что то же самое и почти с такой же интенсивностью происходило и в контрольных группах, участники которых сами ничего не делали, но внимательно наблюдали за действиями подопытных.
Реверберация воспоминаний об игре со временем затухала: образы становились всё более абстрактными и всё менее реалистичными. Однако с их отступлением стало появляться все больше старых воспоминаний и происходил процесс перемешивания недавних и далеких впечатлений — по-видимому, он представляет собой включение первых во вторые.
Вполне реалистичные рассказы, звучавшие в первые секунды после начала сна, вроде «У меня как бы мелькает эта… игра в голове, катание на лыжах в виртуальной реальности», через несколько минут становились намного свободнее, но сохраняли связь с игрой.
Так, один из участников вспоминал: «На этот раз я видел, как складываю дрова… Мне казалось, что я делаю это… на горнолыжном курорте, где я бывал раньше, где-то лет пять назад». Абстрагирование образов сновидения по мере развития сна может быть связано с усилением активности гиппокампа, способного реактивировать старые воспоминания. Они смешиваются с недавно приобретенными и интегрируют новые факты жизни во всё, происходившее ранее.
В ситуациях серьезной дезадаптации и реальных когнитивных трудностей возможны сны с такой высокой степенью разрешения изображения, что они могут показаться чудесными. Совершенно новое, высокоадаптивное поведение способно устанавливаться изо дня в день, вызывая большое изумление.
Один нейробиолог рассказывал, как во время учебы в магистратуре он отправился в Аргентину на интенсивные курсы испанского. Там он, к своему ужасу, обнаружил, что почти ничего не понимает — просто не может ни с кем общаться, не говоря уже о том, чтобы самому сформулировать хоть что-нибудь внятное. Ситуация не менялась, смущение и неловкость нарастали, и через несколько дней ему приснилось, что он бегло читает и пишет на испанском. Наутро оказалось, что сон в руку — произошел настоящий скачок в употреблении новых слов.
Еще пример. Некто в детстве не сумел научиться кататься на велосипеде — просто не получалось удержать равновесие, и от этого было очень стыдно. Уже подростком он узнал, что велосипед в основном едет сам — для этого важно просто заставить его двигаться по прямой. Попробовал еще раз — за два дня почти никаких подвижек. А потом ему приснилось: он легко и непринужденно катается на велосипеде и думает, как же это просто. На следующий день он сел на велосипед и поехал — как будто все предпринятые им на протяжении жизни попытки не были безуспешными.
Способность снов внезапно переносить сновидца в состояние владения новыми навыками и знаниями подобна полету на дальнее расстояние, настоящей абдукции. От мозамбикского писателя Миа Коуту я узнал, что в некоторых местных наречиях одно и то же слово означает «мечтать», «воображать» и «летать». Подобное резкое расширение перспективы, обеспеченное сновидением, можно сравнить с полетом на параплане.
Один из лучших исторических примеров подобного внезапного расширения горизонта благодаря полету во сне описал итальянский философ XVI века Джордано Бруно, бывший монах-доминиканец. Он прославился на всю Европу умом, эрудицией, полемическими идеями, язвительной речью и поразительными способностями к запоминанию. Некоторые современники даже приписывали их магии, но Бруно изложил свои сложные мнемонические модели в книге «Искусство памяти».
«Толкование сновидений» — одна из многочисленных книг Бруно, полностью посвященная снам. Такое же название выбрал для своего основополагающего труда более трехсот лет спустя Зигмунд Фрейд. В 30 лет Бруно во сне пришло вид
В те дни подавляющее большинство астрономов верили в древнюю птолемеевскую геоцентрическую систему мира: Земля находится в центре Солнечной системы, небесный свод состоит из неподвижных звезд на прозрачной сфере. Польский астроном XVI века Никола Коперник предложил другую, гелиоцентрическую теорию — с Солнцем как центральным объектом. Но у этой системы было мало приверженцев, и в ней Солнечная система по-прежнему оставалась центром Вселенной.
Бруно изучал космологические тексты древности, предполагавшие существование множества миров. Он, возможно, читал и иранского философа XII века Фахр ад-дина аль-Рази и английского астронома XVI века Томаса Диггеса, в работах которых упоминается бесконечность Вселенной.
Именно в этом контексте и приснился Бруно его великий сон.
Дух покинул тело ученого и стал подниматься в небо, пока не оказался далеко от Земли. В документальном телесериале «Космос: пространство и время»[137] с американским астрофизиком Нилом Тайсоном произошедшее с Джордано Бруно описано так:
Я уверенно расправил крылья и воспарил в бесконечность, оставив далеко позади то, что другие стремились увидеть издалека. Здесь не было ни верха, ни низа, ни краев, ни центра. Я увидел, что Солнце — всего лишь звезда, одна из множества. А звезды — это солнца, и вокруг каждого вращаются другие Земли, такие же, как наша. Ощущение от открытия этой необъятности напоминало влюбленность.
Факт это или миф, но рассказ о чудесном сне Джордано Бруно придал новизну сну о Сципионе, увиденному Цицероном на тысячу лет раньше: он совершил путешествие далеко от Земли, но забрался еще дальше, пересек концептуальную последнюю границу сфер как концентрических потолков и взорвал перспективу, простершись до бесконечности во всех направлениях.
Вращаясь в космосе и понимая, насколько мы крошечные по сравнению со всем сущим, Бруно во сне ощутил всем телом, что Вселенная невероятно огромна и что Солнце — это не более чем одна из ее бесчисленных звезд, каждая из которых окружена собственными планетами. Солнце не находится в центре Вселенной; да и вообще центра, вокруг которого бы все вращалось, похоже, не существует.
ebooksa