Кто не боится молний

Каждый день Алексей и Шура пробирались по развалинам, по разбитым кирпичам, обломкам железа, каким-то покореженным ржавым трубам. Заводская территория была большая, найти мать, да еще среди такого хаоса, было нелегко.

Алешка помнит один из таких дней, когда они с Шурой шли на завод. Проходили мимо булочной. Запах свежего хлеба так раздразнил мальчишку, что ему до слез захотелось есть. Он с завистью поглядывал на узелок, в котором Шура несла обед матери.

— Хочу есть, — скулил он, протягивая руку к узелку. — Дай, Шурка.

Шура строго говорила братишке:

— Мы с тобой ели, а это маме. Она целый день работает, завод строит.

— А кто его сломал?

— Немцы. Бомбами да снарядами разбили.

Алешка лениво плелся за Шурой и все всхлипывал, растревоженный запахом хлеба.

— Есть хочу. Дай кусочек.

— Нельзя, — строго говорила сестра. — Это маме, ты понимать должен. Мы с тобой уже ели.

Они шли мимо стройки, где работали пленные немцы. Дети смотрели через решетчатую ограду на чужих, непонятных людей. Те молча работали, перебирали кирпичи, складывали их в кучи. Ржавые трубы и всякий металлический лом сносили в другое место.

В тот момент, когда дети задержались у ограды, к ним обернулся пожилой немец с грустными глазами, с худым небритым лицом. Он улыбнулся девочке и, увидав узелок в ее руке, подошел совсем близко.

— Кароший девочка, — сказал он униженно и стыдливо, — ты красивый и добрый. И мальчик кароший.

Он был усталый и совсем нестрашный. Что-то доброе мелькнуло в его глазах. Шура с жалостью смотрела на этого большого беспомощного человека.

— У тебя есть клеб? — спросил немец.

Шура заколебалась, потом стала развязывать узелок и вынула небольшой кусочек черного хлеба.

Алешка со злостью посмотрел на немца и схватил за руки сестренку:

— Это мамин хлеб. Нельзя!

Но Шура оттолкнула братишку, не послушалась его. Она переломила хлеб пополам и одну часть протянула немцу.

Немец быстрым движением схватил хлеб, дрожащей рукой прижал его к груди. Вторую руку он просунул между прутьями решетки и погладил девочку по белокурой головке. В его глазах блеснули слезы.