На лице юноши выступил румянец; он встал во весь рост и приложил палец к губам…
— Как ты узнал? — шепнул он.
Швентас закрыл рукою рот, продолжая смотреть в оба на молодого человека. Он вспомнил, что пора вернуться к исполнению обязанностей, но на прощанье еще раз поднес к губам белую руку Юрия, засмеялся и убежал, как сумасшедший.
Больной остался опять один, не понимая смысла приключившегося. Откуда мог знать этот человек, что он княжеского рода? Может быть, он также литвин? Или кто-нибудь выдал тайну?
Подозрение падало на того мальца, который приходил по вечерам. Потому Юрий ждал его прихода и, едва пригубив содержимое кувшина, стал загадывать, скоро ли все уснет и явится Рымос.
Пришлось ждать дольше, чем обыкновенно. Но наконец раздались тихие, крадущиеся шаги, и на пороге появился верный Рымос. Юрий с большим оживлением выбежал к нему навстречу, стал рассказывать случившееся и выговаривать за неосторожную болтовню.
— Я? Да разразит меня Перкун, — воскликнул Рымос, — если я сказал хоть одно слово!.. Я… чтобы я вас предал!
Больной описал внешность человека, приносившего вечерю, а малец, который знал всех в замке, тотчас догадался, что это был Швентас.
— Никто другой, как негодяй Швентас, — закричал он, — верный прихвостень немцев! Столько он нацедил нашей крови, что его можно было бы в ней утопить! Он собака! Только, кажется, будто у него сорвалось с языка: на самом же деле он умышленно закидывает удочку или хочет запугать. Может быть, кто-нибудь о чем-нибудь догадывается и посылает эту бестию, чтобы устроить западню и заманить родною речью! Не поддавайтесь!
— Быть не может, — возразил Юрий, — глаза у него были полны слез.
— Подлая змея: он и всплакнет за кусок мяса и кружку пива! — возмутился Рымос. — Ничему не верьте. Он давно им служит; выведывает для них, ведет куда им надо…
Юрий предался печальным мыслям, а Рымос весь дрожал от страха.
— Тайна раскрылась! — шептал он. — Кто их знает… Может быть, нас подслушивали… Обоих нас ждет страшное наказание. Видели вы мрачные подземелья, которые тянутся под всем замком, точно второй город в тартарарах?.. Там не амбары и не кладовые, и не сокровищницы… а глубокие колодцы, в которых медленно умирают люди без воздуха и света. Ночью, когда на дворах тихо, из-под земли долетают стоны и слышен звон цепей. Если кто из рыцарей в чем провинится, то ночью его судят, а на другое утро, хотя ворота всю ночь на запоре, его уж нет… виновный исчезает и никогда не видит больше света божьего.
При этих словах Рымос с ужасом оглянулся по сторонам.
— О, — прибавил он, — есть и другие доказательства, что в этих ямах, ключи от которых всегда у магистра ордена, должны быть люди! На кухнях постоянно готовят отвратительное варево, после исчезающее, хотя никто к нему не прикасается… В одной из зал открывается в полу камень, и на веревке опускают в эту яму хлеб, воду и еду. Так шепотом передают из уст в уста те, которым довелось видеть.
Юрий слушал, сдвинув брови.
Рымос явно ошалел от страха: хватался за голову, стонал, тревожно посматривал по сторонам, прислушивался…
— Если кто-нибудь нас выдал, то беда! — прибавил он. — Неминучая беда! Очевидно, Швентас попросту подослан, чтобы подловить нас!.. Мы погибли!..
И он вдруг вскочил.
— Я не стану ждать, пока меня поймают, — закричал он, — попробую бежать: все равно ведь погибать, авось спасусь!