– Можно я зайду к вам, когда вернусь, и расскажу о том, как съездила? Никто, кроме вас, не поймет, никому нет до этого дела.
– Конечно, – улыбнулся я. – Мне будет очень приятно.
И это было действительно так.
Я получил от дач’оталы Вернезара записку с просьбой встретиться с ним в катакомбах святилища Улиса. Я, конечно, утверждал, что не подчиняюсь ему, но мне показалось, что, проигнорировав приглашение, я поступлю неблагоразумно и некрасиво. На этот раз я пошел в катакомбы один.
Вернезар тоже был один, хотя я знал почти наверняка, что кто-то из подчиненных – по меньшей мере послушник – ждет его в темном коридоре, вне пределов слышимости.
– Отала Келехар, – поздоровался он. – Спасибо, что пришли.
– Добрый вечер, дач’отала, – ответил я.
– Мы… э-э… мы надеемся, что вы не были… то есть мы надеемся, что вы не будете… Мы не держим на вас зла, Келехар, и надеемся, что вы тоже не затаили на нас обиду.
– Разумеется, нет, – сказал я.
– Хорошо, хорошо, – пробормотал Вернезар, не глядя мне в глаза. – Возникла некая путаница и недопонимание, но это вполне естественно. В конце концов, у нас никогда прежде не было такого прецедента – чтобы прелата назначал непосредственно архиепископ.
– Верно, – согласился я.
– Нам очень не хочется думать, что вы интерпретируете это
– Нет, мы не истолковали ситуацию так, как вы описываете, – осторожно произнес я.
Потому что она не нуждалась в толковании.
– Отало Занарин…
Он замялся и молчал довольно долго; я уже подумал, что он не решится произнести это, но он все же продолжил:
– Склонна поддаваться порывам. Мы предложили ей провести некоторое время в уединенных молитвах в Часовне Наводнений.
Со стороны Вернезара это было чистым лицемерием, но Занарин замахнулась на то, что оказалось ей не по силам, и расплата была неизбежна. Власть – опасная игра. Должен признаться, я испытал прилив облегчения от того, что целых три месяца смогу не опасаться встречи с Занарин в Амаломейре или просто на улице.
Я сказал:
– Зимой в горах Мерварнен очень холодно.