Близнецы хрипло закричали «ура».
– Хири’ан Баламаран, – пробормотал я последние слова заклинания, – позвольте тьме забрать вас.
И упырь превратился в груду полуразложившихся останков.
На миг на кладбище воцарилась полная тишина, даже насекомые не стрекотали. А потом братья хором завопили:
– Отала! Отала, вы не ранены?
Я не знал, что ответить. Я чувствовал себя грязным, словно тоже был обвешан тухлым мясом; плечи, за которые хватался упырь, ужасно болели.
– Мне кажется, ничего не сломано, – пробормотал я, поднимаясь на ноги.
Братья подбежали, держа в руках зажженные фонари.
– У вас кровь идет, отала, – ахнул Вера.
Я осмотрел себя и заметил, что сквозь разорванную сорочку, жилет и сюртук действительно сочится кровь – когти упыря оставили на коже несколько длинных параллельных царапин. Мои брюки были измазаны отвратительной смесью крови и грязи, и к тому же упырь сорвал один ботинок.
– Что ж, этому сюртуку пришел конец, – устало посетовал я. – Но идемте. Мы должны похоронить останки.
– Копать будем
Мне следовало бы возразить, но я был благодарен им за помощь и не стал спорить. Кроме того, глядя на могильщиков, я понял, что только помешал бы им. Они копали могилу быстро и аккуратно, их лопаты ни разу не столкнулись, и, выкопав достаточно глубокую яму, они осторожно перенесли туда отвратительную кучу костей и частей тел, а потом вернули мне найденный ботинок. Выглядел он не хуже брюк, и я его надел.
Близнецы забросали могилу землей так же быстро, как выкопали; пока они этим занимались, я нашел палку и тщательно вывел на свежей земле имя: «Хири’ан Баламаран». Я прочел молитву о сострадании к умершим и еще одну, которую по традиции произносили над могилами упырей, а потом мы пустились в обратный путь.
В Танверо было два служителя Ксайво; я не стал спрашивать близнецов, почему они отвели меня к одному, а не ко второму. Это был высокий сутулый эльф с резкими манерами и быстрыми движениями. Он, казалось, не удивился, когда ему сказали, что раны были нанесены упырем, и лишь пробормотал:
– В таком случае нужно тщательнее продезинфицировать их.
Он промыл царапины у меня на плечах и левой щиколотке каким-то снадобьем, которое пахло календулой и жгло, словно укус шершня. Я вцепился в край стола, на котором целитель обследовал пациентов, и постарался сохранить более или менее невозмутимое выражение лица.
Кораледж приподнял бровь и сказал:
– Никто не станет вас презирать, если вы вскрикнете.
– Рад слышать, – ответил я.
ebooksa